Оставили просматривать за драконом Дуняшу. Она слезно благодарила, обещала через бабку новости слать и сласти всякие. Мы сказали, что нам достаточно новостей. Лишь бы все были здоровы.

Следующее дежурство с Бабулиным случилось через два дня. Он пришел мрачный, небритый, на нас не смотрит. И сразу к тумбочке. Мы снова не успели рта разинуть, а он достает нашу полбутылку, допивает ее из горла, а потом швыряет на стол листок.

– «Благодарность», – вслух читает Поэт.

– Благодарность, – рычит Бабулин. – Вы дальше, дальше читайте.

Ну, мы прочитали. Некая Настасья Изяславна Светлоокая благодарила врачей скорой целительской помощи за своевременно оказываемую помощь, а также отмечала новаторство в лечении пациентов. Тогда как врачи-ретрограды используют сплошь антибиотики, пребиотики и прочие тетрациклины, новаторы, какой бы диагноз не подтвердился, применяют кирпич да керосин – первый снаружи, второй внутрь. И, что самое удивительное, хворь как рукой.

Мышь хихикнула. Бабулин ощерился:

– Вы чего натворили, Пилюлькины доморощенные? Что, блин косматый, за кирпич да керосин?

– Ну… – протянул Поэт. – Керосином меня мама всегда лечила. Авиационным. Гланды мазала, когда ангина. А нагретым кирпичом…

– По башке тебе настучать! – заорал Бабулин. – Надо мной уже полгорода смеется, блин дырявый! Баба Настя по телевизору и по радио с аналогичными благодарностями выступила! Вот как знал, ничего вам доверить нельзя!

– Но мы же вылечили, – сказала я. – Здоровые пациенты говорят спасибо.

Поэт и Мышь согласно кивнули.

Бабулин закатил глаза, рухнул на кушетку и вырубился.

– Дежурная бригада, на выезд!

Мы с Поэтом вздохнули и поднялись.

– Меня возьмите, – пискнула Мышь. – Я тоже много нетрадиционных методов лечения знаю.

Мы согласно кивнули и поехали втроем. А что делать? Для нетрадиционных пациентов только и остается, что использовать нетрадиционные методы.

Главное – чтобы все были здоровы.

Не продавцы мы, не строители,

И это, право, не беда,

Мы экстрасенсы и целители, да,

И костоправы иногда.

– Нет, – ответила Мышь.

– Почему? – опешила я.

Зря, что ли, я пришла в студенческую общагу? Сокамерники Мыши разъехались на каникулы, и я, оставив бабу Олю на попечение соседки тети Раи, впервые решила встретить праздник вне дома, чтобы она, Мышь, выполнила мою просьбу. А тут на тебе. Сидит, стучит спицами и не соглашается.

– Потому что для меня это очень серьезно, – серьезно сказала Мышь.

– Так и для меня тоже! Слушай, Мышь, ну мне правда очень надо. Погадай, а?

Тут Мышь, наша тихоня-скромняга Мышь разразилась тирадой, по тону очень близкой к гневной. Размахивая вязальной спицей, заявила, что, мол, она не гадает, а только предсказывает наиболее вероятное будущее, которое далеко не стопроцентное; действительно оно лишь в ближайшие полгода, зато его знание (без особой на то нужды) может существенно повлиять на ход событий.

– Ну и пусть влияет, – легкомысленно заявила я. – Сегодня же у нас какая ночь? Волшебная. Еще классики писали: раз под старый новый год девушки гадали…

– Под какой старый новый год? – опешила Мышь, которая еще чуть-чуть и сдастся под моим напором. – У Жуковского дело происходило в крещенский вечерок!

– В крещенский вечерок во время святок, – не стала спорить я. – А святки у нас когда? С шестого по девятнадцатое. Сегодня тринадцатое, значит, гадать – самый тазик. Так что ты это… Не отвлекайся на лишние препирательства. Наш девиз, как мир, суров: больше дела, меньше слов! Давай, доставай свое карточное воинство и вперед, на баррикады!

Мышь сдалась. Отложила недовязанный носок – полосатый, красно-желтый, и проткнула одним точным движением оба клубочка. Хмуро полезла в заветный сундучок за заветной колодой.