— Ты себя хоть слышишь? — не могу поверить, что он серьезен. — Ау, это я у него в плену сижу. Спасла ему жизнь на свою голову, теперь мучаюсь.

— Знала бы, что так будет, не спасла бы? — вдруг спрашивает Тоха.

— Спасла бы, — отвечаю не задумываясь, — но постаралась бы получше спрятаться.

— Все равно бы нашел, — подытоживает он, вставая, и я ставлю перед ним поднос с тарелкой дымящихся блинов, чаем и малиновым вареньем.

— Хорошая ты девушка, — говорит он, осмотрев мои подношения.

— Ты уж определись, то я жестокая, то злая, и, на тебе, сейчас уже хорошая, — закатываю я глаза.

— Одно другого не исключает, — смеется он. — Вы, женщины,— непостижимые существа.

После его ухода в кухне становится пусто, и я быстро допекаю блины, заскакиваю в кабинет за книгой и убегаю в свою спальню.

К моему разочарованию, за окном льет дождь и ничего не разглядеть, так что укутываюсь в плед и незаметно для себя погружаюсь в хитросплетения расследования на страницах детективной истории.

— Аня! — просыпаюсь от его крика. Да чтоб тебя!

Да когда же он устанет, ну или Тоха его опять вырубит? Но проходят секунды, а за ними и минуты, но он не затыкается. Закрываю уши руками, но все равно слышу его надрывное «Аня».

Срываюсь с кровати и несусь к нему. Может, что-то случилось?

Он лежит на спине и мечется во сне.

— Аня! — зовет так, что сердце сжимается и я неосознанно подхожу ближе.

Проверяю, есть ли температура, кладу ладонь ему на лоб. Тяжелый вздох срывается с его губ, и он неожиданно затихает. Вдруг обхватывает мою руку своей и тянет меня на себя, но я сажусь рядом, и он загребает меня, как подушку, укладывается головой на мои колени и обхватывает рукой мои бедра. Сижу в темноте, не зная, что теперь делать. Спустя какое-то время, убедившись, что хозяин крепко заснул, пытаюсь выбраться, и у меня почти получается, когда меня перехватывают сильнее и укладываются прямо мне на живот. Откидываюсь назад, так как сидеть в такой позе — то еще удовольствие, рассматриваю потолок.

— Допрыгалась, — шепчу сама себе, — сердобольная душа, пожалела. Как бы он тебе за это хорошенько не отплатил.

Еле слышный стон заставляет напрячься.

«Он действительно спит?»

Рассматриваю его темечко, прислушиваюсь к дыханию — вроде как спит. Расслабляюсь и сама не замечаю, как засыпаю.

Мне жарко, грудь ноет, между ног тянет и становится мокро. Табуны мурашек бегают по коже, и так приятно, что хочется лежать так всегда, но влажный язык, облизывающий мою грудь, приводит меня в чувство, и я, распахнув глаза, впиваюсь взглядом в довольное лицо Стаса, который всасывает мой сосок в свой горячий рот. Неосознанно изо рта вырывается тихий стон. Как же приятно.

Стоп, что я делаю? Что он делает?

«Ты еще пару глупых вопросов придумай, он как раз успеет все сделать».

— Нет, — начинаю отпихивать его от себя, но он прикусывает нежную плоть зубами, отчего уже у меня вырывается стон боли. — Не надо, — прошу я, глядя ему в глаза, и он, наконец смилостивившись, отпускает покрасневшую вершинку.

— Я тебя хочу, — говорит он открыто, но меня это не радует.

— А я нет, — отвечаю, отрицательно качая головой.

— Врешь, — говорит Стас убежденно и усмехается. — Что тогда в моей кровати забыла?

И как ему объяснить? Пожалела?

Вот он обрадуется. А по-другому и не поймет.

— Пришла проверить температуру, — начинаю оправдываться, — ты кричал.

— А до этого не приходила, — обвиняет Стас, — я ведь и раньше звал.

— Не приходила, чего тогда звал? — начинаю злиться. Толкаю его, но осторожно, боюсь навредить его швам. — Не затыкаешься, достал.

— Так ты слышала и не отвечала? — его глаза сверкают злостью. — А сейчас что, пожалела?