Бурогрив с Грозокрылом смущенно отвернулись, попросив прощения.

Арон вновь вернулся к мыслям о таинственном Отце:

– И все же, кого они могли так назвать?

– Я как раз и пыталась вам сказать, – напомнила Помпея, достав из-под Плаща Атласа гребешок и начав расчесывать белую гриву. – Когда я встретилась с Танатосом, то разговорила его. Он проболтался, что выполняет перед кем-то свой долг.

– Ты предполагаешь, что этот кто-то и есть «Отец»? – догадался Тюр.

– А как иначе, – ответил Арон за Помпею. – Это объясняет, почему Танатос перед казнью говорил о скорой мести.

– Мне вот что интересно… – Помпея убрала гребешок. – Как агийвский монарх и его верные рыцари не догадались о настоящих намерениях Тана? Он же всем своим видом говорит, что он темная лошадка!

Арон почувствовал себя оскорбленным вместе с народом лошадей.

– Времена были тяжелые, – нехотя оправдался конь. – Танатос явился к Роману Багрогриву сто лет назад, когда агийвцы жили с твердой уверенностью, что они в кольце врагов. Колдун предложил вполне разумные решения наших тогдашних проблем, и со временем мы доверились ему.

– То есть он провел вас как жеребят, – удостоверилась Помпея.

– Он и единорогов по-моему обманул! – Арон решил ударить наугад.

И, похоже, попал в яблочко.

– Это совсем другое! – возразила Помпея.

– Другое не другое, но он вас обманул! Это факт! А вы, единороги, между прочим считались самыми мудрыми созданиями!

– Времена были тяжелые! – Голуборогая явно не подумала над лучшим ответом.

– Я о чем и толкую!

– Замолчите ради Созидателя! – вспылил Тюр. – Что толку ругаться на глупость друг друга! Обманул он лошадей, обманул единорогов! Какая разница?! – Грозокрыл горел гневом. – Вам хотя бы повезло, он притворялся вашим другом. А с нами, пегасами, он не считал нужным нянчиться! Вы вообще знаете, что он творил в Геликонских Горах? А?! – конь и единорожка промолчали. – Мы его называли Цепным Псом. Он на Белерофе вроде страшилки. Только страшилки, замешанной на крови!

Видя, с какой горечью Тюр рассказывает о Танатосе, Арон почувствовал насколько случившееся на Парящем Острове для Грозокрыла настоящая трагедия.

– Мне жаль.

Тюр промолчал и только шмыгнул носом, вытирая слезы серым крылом.

– Да… Тех, кто нам дорог, хм, уже не вернешь… Но… Но отомстить за них мы обязаны!

Арон внимал словам пегаса, как и Помпея. Бурогрив даже подумал, что будь такое возможно, он не задумываясь принял бы Тюра в Орден. Но тогда придется серьезно поменять вращение самой Гинеи.

– Потому я, Тюр Грозокрыл, принц пегасьего королевства, наследник трона Белерофа – Парящего Острова, заявляю! Я готов пойти с вами хоть на край света, лишь бы стереть проклятого Танатоса с лица Зеленоземья! А вы?! Вы пойдете вместе со мной? На край света?

Что они могли ответить? Тут и без слов все ясно. Хватит только легкого кивка.

– Что это?! – вздрогнула Помпея, услышав странное шуршание.

– Это ничего, – ответил спокойно Арон. – Это Цапля вернулась.

Надгробие

Помпея стояла рядом с Ароном и Тюром у края Фредерикского Леса и Геликонских Гор. Здесь соприкасались два мира: зеленый и мягкий с темным и твердым. Огромные рощи деревьев плавно переходили в горный подъем. Впервые за несколько солнц странствий по Агийвии Голуборогая видит горы вблизи. У нее даже заиграло нутро от мысли подниматься по горным кряжам.

– Так, Арон, куда нам дальше? – спросила она, восторженно оглядывая скрытые утренним туманом вершины.

– Вверх, Помпея, а дальше будет небольшое ущелье, войдем в него, а там до тайных троп копытом подать.

– Почему я впервые слышу об этих вещах, хотя всю жизнь летал над Геликонскими Горами? – спросил Тюр гордо и непреклонно.