– Иди ты в жопу со своими крепкими бёдрами, – огрызнулся Шэнь Цинцю. – Ладно бы ещё речь шла только о бёдрах, но до чего, по-твоему, они меня доведут? До того, что между ними!

– Ну, так это даже лучше, – рассудил Шан Цинхуа. – Как-никак, там располагается всё самое сокровенное для мужчины…

Лишь нежелание использовать для столь грязных дел новообретённый Сюя удержало Шэнь Цинцю от того, чтобы отсечь им «самое сокровенное» Шан Цинхуа. Будучи не в настроении обмениваться остротами, он придал своему лицу невозмутимое выражение и поинтересовался:

– Что ж, раз ты готов во всём сознаться, дабы заслужить прощение, будь добр, расскажи, были у тебя сюжетные планы, связанные с Тяньлан-цзюнем?

– А на кой тебе сдался папаша Бин-гэ? – изумился Шан Цинхуа.

– Да не то чтобы сдался, – уклончиво отозвался Шэнь Цинцю. – Просто меня всегда удивляло, почему ему в твоей книге досталось так мало места. Тебе ведь ничего не стоит накатать миллион иероглифов, преумножая поголовье гарема главного героя, а добавив линию отца, ты мог бы влёгкую растянуть публикацию ещё года на три.

– А тебе не откажешь в проницательности, – тут же оживился Шан Цинхуа. – Воистину преданный читатель. Ну что ж, раз так, ты имеешь полное право знать, что изначально я собирался посвятить отцу Бин-гэ целую сюжетную арку, сделав его настоящим боссом, но в процессе написания мой комп сдох, и весь костяк эпизода канул в Лету вместе с ним, так что я запутался в деталях. В то же время в разделе комментариев у меня требовали развития совсем другой сюжетной линии: рейда Бин-гэ по захвату сотни духов цветов – целой сотни дюймовочек, которые от рождения мужчину в глаза не видывали, настоящие непорочные феи, сам понимаешь. Знал бы ты, братец Огурец, как я настрадался с главой, где их девственные бутончики одновременно распустились, – а тебе бы только меня шпынять…

Шэнь Цинцю хранил молчание. Теперь, по крайней мере, он знал, откуда взялись все эти сюжетные дыры.

– Выходит, – уточнил он, – ты вновь бросился расписывать эти гаремные перипетии вместо того, чтобы прояснить куда более важную линию с отцом Бин-гэ, которая в результате вся в дырах, как швейцарский сыр?

– Да кого волнуют все эти дыры? – отмахнулся Шан Цинхуа. – Ведь читателям нужно совсем другое: всех сестричек – по постелькам, всех злодеев – по могилкам. Начнёшь писать что-нибудь, что читателям, может, ещё и не зайдёт, – труд тяжёлый, а толку чуть. Я всего лишь хотел кое-как сводить концы с концами – а если бы мои подписчики соскочили, мне бы жрать было нечего, так-то, братец Огурец. Жизнь сетевого писателя – это тебе не сахар.

«Да уж, Сян Тянь Да Фэйцзи, ты мастер лихо обрубать сюжетные линии – а теперь эта въедливая Система заставляет меня методично заполнять все эти твои позорные сюжетные дыры!»

– По правде говоря, мне бы всё равно пришлось это сделать, – продолжал рассуждать Шан Цинхуа. – Видишь ли, согласно моей оригинальной задумке, кровь Тяньлан-цзюня чище, чем у Бин-гэ, а это значит, что и его боевые способности куда круче, к тому же он прославился куда раньше своего сынули, да и вообще по степени крышесносности мог дать Бин-гэ сто очков вперёд. А теперь сам посуди: стоящий неизмеримо выше всех прочих, насмехающийся над всеми тремя сферами и всё в том же духе, да ещё и обладающий трагической предысторией, которая не может не тронуть сердце, – сущий Марти Стю[13], верно? А если бы читатели решили, что он оспаривает первенство Бин-гэ, и погнали бы волну хейта, что бы я тогда делал? Кому, как не тебе, знать, насколько лютыми могут быть его фанаты: с них сталось бы как утопить меня в потоках яда, так и намертво перекрыть поток донатов.