Рука Шэнь Цинцю повстречалась со лбом. Теперь-то, благодаря откровениям великого эксперта Самолёта, он начал волноваться не на шутку: если Тяньлан-цзюнь и вправду освободится из заточения, сумеет ли Ло Бинхэ с ним совладать?

Однако, если взглянуть на это с другой стороны, быть может, получится использовать отца, чтобы сдерживать сына? Но Шэнь Цинцю немедленно придушил эту опасную мысль в зародыше: если вздумаешь связаться с персонажем, о котором знаешь только то, что цели его предельно далеки от праведных, то не удивляйся потом, когда помрёшь, сам не зная от чего.

Не подлежало сомнению лишь одно: такого таланта, как Сян Тянь Да Фэйцзи, их поколение ещё не знало! Придя к этой мысли, Шэнь Цинцю решительно опустил ладонь на столешницу.

– Лучше тебе быть со мной полностью откровенным! Выкладывай, что ты там задумал, но потом забросил, поменяв сюжет на полпути, – всё по списку. И прежде всего – самое важное!

– Ну, я уж не знаю, важно это или нет, – замялся Шан Цинхуа, – могу лишь сказать, что там было кое-что связанное с тобой… Вернее, с Шэнь Цзю. Прежде мне было как-то неловко об этом заговаривать…

У Шэнь Цинцю при этих словах волоски на загривке встали дыбом. Учитывая выдающиеся качества Сян Тянь Да Фэйцзи, едва ли стоило ожидать от него сколько-нибудь нормальной предыстории для главного злодея!

– Валяй. Я уж как-нибудь справлюсь, – пробормотал Шэнь Цинцю, обхватив голову руками.

Получив отмашку, Шан Цинхуа тут же с воодушевлением бросился излагать свою творческую концепцию:

– У меня было немало идей относительно личности Шэнь Цинцю. На самом деле я надеялся, что смогу развить его в многостороннего, как следует проработанного персонажа: пусть он и гнусный злодей до мозга костей, у него были причины, которые довели его до такой жизни, а также и свои достоинства. Однако читателям это на фиг не сдалось: стоило мне начать двигаться в этом направлении, как они принялись наседать на меня в комментах. Почуяв, куда ветер дует, я тотчас превратил его в плоского опереточного злодея[14]. Но на самом деле он…

Шэнь Цинцю весь обратился в слух, но тут до него снаружи донеслось стройное приветствие прислужниц:

– Господин!

Воистину, он не мог выбрать более неподходящего времени для визита!

Переменившись в лице, Шан Цинхуа подскочил на три чи[15] от земли, словно у него вдруг штаны загорелись. Устремившись к задней двери, он бросил через плечо:

– Явился твой герой, вернёмся к этому вопросу малость позже – в общем, не сейчас!

«Куда же ты!» Шэнь Цинцю вытянул руку[16], силясь задержать товарища по несчастью. «Засунь-ка своё “малость позже” знаешь куда! Это ещё хуже того избитого клише, когда свидетель, едва выдавив: “Убийца – это…”, харкает кровью и умирает!»

Занавес цвета цин вновь приподнялся, и в комнату, склонив голову на пороге, вступил Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю тотчас натянул на лицо невозмутимое выражение, однако скрыть недовольство от того, что жизненно важный разговор столь грубо прервали, не удалось. Взгляд Ло Бинхэ скользнул по Сюя в руках учителя, чтобы затем подняться к его лицу.

После непродолжительного молчания он решился взять на себя инициативу:

– Похоже, за эти несколько дней учитель так и не улучил момент, чтобы вкусить хоть немного отдыха.

Слово «отдых» немедленно вызвало в мыслях Шэнь Цинцю ассоциации со сном, а те – совершенно непрошеные воспоминания о неуклюжих попытках утешить Ло Бинхэ в последнем сновидении, отчего ему сразу же захотелось сгореть со стыда. Потирая переносицу, он пробормотал:

– Будь я способен при этом обойтись без снов, с радостью бы отдохнул.