Задумавшись о своей никчёмной жизни, я не заметила, что за мной шлёпают чьи-то мелкие ножки. Обернувшись, с удивлением обнаружила маленького Ричарда. За две недели, что он у нас жил, мальчик привязался ко мне и теперь постоянно ходил везде хвостиком.

Я взяла малыша за руку, чтобы не потерялся, и пошла дальше, сбавив скорость, чтобы он не устал.

– Ох, Ричи, маленький ты мой, – тихо, будто сама с собой, бубнила я. – И зачем ты за мной увязался? Если мамаша узнает, получим оба.

– Лиза, я боюсь там быть без тебя. Меня за волосы щипают, когда ты не смотришь, а ещё пинают больно.

– Кто? Кто тебя пинает? – рассердилась я, резко останавливаясь и садясь перед мальчиком.

Малыш напугался, что сболтнул лишнего, и поджал губы хмурясь.

– Никто. Никто. Я пошутил.

Я поняла, что выпытать сейчас, кто обижает малыша, не получится, да и опаздывать в мастерскую нельзя: наказать могут, но для себя решила быть бдительнее теперь и внимательнее присматривать за мальчиком.

В мастерской мадам Вивьен вкусно пахло кофе и пирожными. Мы вошли с заднего входа, как и положено работникам. В светлой комнате у окна сидели две швеи и быстро орудовали иглами на дорогих отрезах ткани, не обращая на нас никакого внимания.

За шторой, скрывающей вход в торговый зал, слышался приторный голос мадам и требовательный и одновременно капризный, судя по голосу, – молодой клиентки.

– Мне не нравится это кружево! Отпорите его и пришейте, вот как на этом платье; оно более тонко и изящно смотрится.

– Но, леди Олимпия, такое кружево придётся ждать. Его делает только одна мастерица в нашем городе, и, сами понимаете, что стоит оно в разы дороже.

– Ерунда! Уверена: папочка всё оплатит. А вы немедленно заставьте свою мастерицу поспешить и сделать мне такое же кружево!

– Обязательно, леди. Но придётся подождать.

– У меня важный приём через два дня, постарайтесь успеть к сроку.

Голоса замолкли – видимо, посетительница ушла, так как я услышала звон дверного колокольчика. Шторы, шурша, раздвинулись, и в комнату вплыла пухленькая хорошенькая женщина, совершенно не похожая на свою сестру. Увидев меня, мадам Вивьен вздохнула с облегчением и поманила к себе, садясь в мягкое кресло около миниатюрного чайного столика.

– Девочка моя, как же ты вовремя… – начала она, но вдруг её взгляд упал на мальчика, до этого прятавшегося за моей спиной.

– А это что ещё за чудо? Неужели Ожюль выделила тебе помощника? – засмеялась она, протягивая Ричарду сладкую корзинку с кремом со своего столика.

Ричард насторожился и вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула ему, разрешая принять угощение, и мальчик с радостью протянул руку за лакомством.

– Лизонька, ты принесла мне готовые кружева?

Я отдала ей свёрток, который всё это время был зажат у меня под мышкой.

Мадам Вивьен торопливо развернула упаковочную бумагу и скривилась, будто съела испортившийся пирог.

– Но где же твоя работа, Лиза?

Я посмотрела на разбросанную по столу гору готового кружева и поняла, что мадам Ожюль почему-то её сюда не положила.

– Не знаю, мадам, – ответила я виновато, хотя моей вины в том не было. – Я всю неделю по вечерам плела. Каждый вечер по готовому воротничку отдавала мадам Ожюль.

– Понятно, – протянула мадам задумчиво и откинулась на спинку кресла. Затем встала и, приказав дождаться её, вышла из комнаты.

Прошло не меньше четверти часа, прежде чем она вернулась. Взгляд решительный и несколько воинственный. Она вручила мне письмо, велев передать строго в руки сестры. Затем, решив что-то для себя, она улыбнулась и, нагрузив нас свёртками с отрезами шёлка и нитками, поспешила выпроводить из мастерской, но на пороге открытой двери спросила: