– Але! Кто это? – молчание. – Что за шутки?

Я уже собирался сбросить звонок, как услышал одно лишь слово: «Беги». Собеседник, если его можно было так назвать, положил трубку.

Голос был смутно знаком. Селягин? Я не виделся с ним с того самого приема в посольстве. Неужели он?

Не включая свет, я нашарил мобильник и включил подсветку дисплея. Треугольник в центре экрана с восклицательным знаком посредине не исчез. Эту программу, по большой дружбе и за немалые деньги, установил мне один бывший мой сотрудник. Он «прошил» мой номер, причем не только в трубке, но и в телефонной компании. Теперь я точно знал, когда меня прослушивают. Присмотревшись, увидел, что треугольник имел двойной контур. Это означало, что, помимо прослушивания через сервер, меня слушают по мобильному сканеру. Это было совсем нехорошо. Сканеры берут в радиусе метров пятьсот. Значит, под домом стоит машина, в которой сидят хлопцы с включенным прибором и бодрствуют. Я не стал, как в шпионских романах, переходить от окна к окну и выглядывать на улицу. Это было ни к чему. Все и так было ясно. Ну увижу машину, может быть, даже вспыхнет в ней огонек сигаретный, и что? Яснее станет? Бежать. Неужели действительно бежать? Не зажигая свет, я стал одеваться. «Позвонить адвокату?» – эта мысль заставила меня остановиться.

Как-то свела меня судьба с одним из самых сильных непубличных адвокатов в Москве. Отношения были приятельскими, и на его помощь можно было вполне рассчитывать. Номер его экстренного мобильного был запрограммирован в моем телефоне под цифрой один. Стоило только нажать на единичку и подержать кнопку нажатой секунды три, как, с другой стороны, включится автоответчик, который будет записывать разговор до тех пор, пока я не отключу свой аппарат. Если меня придут арестовывать, нужно нажать эту кнопку и кричать громче. Что-нибудь типа «не бейте меня, ах, ох». Все это умный Семён приобщит к делу, как факт нарушения гражданских прав, когда будет вытаскивать меня из Бутырок или Лефортово. И вытащит, уж будьте уверены. Органы правопорядка и правосудия у нас только с виду звери. А вот если к ним по-доброму, да с пленочкой, да с интригами, да с денежкой. Вытащит непременно. Вот только когда? И доживу ли? Зато «на свободу с чистой совестью», хоть и без штанов, но не судимый. И живи себе дальше, следующих врагов наживай. Нет, что-то не хочется Сёму среди ночи беспокоить. Сам попробую, я хоть и не Джеймс Бонд, но все же не пальцем деланный. Эх, жаль, паспорт один. Предлагали ведь и греческий, и второй российский на другую фамилию. Все отмахивался, на фиг надо, дескать. Вот теперь бы и пригодился. Ладно, торопиться надо. Паспорт, кредитки, деньги. Открыл сейф, выгреб все, что там было. Три пачки по десять тысяч, россыпью тысячи три. Нормально. Больше и не надо, нести тяжело. Рассовал пачки по карманам куртки и пошел в прихожую. Стал медленно, стараясь не шуметь, открывать дверь, на площадке вроде бы никого. И такая меня злость взяла. Вернулся, взял маркер и прямо на паркете написал: «Подавитесь».

Вниз спускаться не стал. Отставной полковник Петр Николаевич, от нечего делать обустраивающий быт нашего подъезда, выдал всем ключи от чердака и подвала, чтобы порядок был. Вот на чердак я и полез. Только в четвертом по счету подъезде жильцы были безалаберными, и люк с чердака на лестницу не имел замка. Когда я спустился вниз, на часах было сорок семь минут третьего. Расчет мой оказался верным. Неприметная девятка была припаркована метрах в двадцати от моего подъезда у арки выезда со двора. Усмехнувшись, я перемахнул через невысокий заборчик детского сада, который граничил с нашим двором, и был таков. Так, во всяком случае, мне тогда показалось. Дворами добрался до Белорусского вокзала и стал осматриваться. Машин кропал было много, штук тридцать, но они меня не интересовали. Эти завсегдатаи сдадут меня минут через двадцать, если не раньше. Неподалеку остановилась четверка грязно-коричневого цвета. Из нее вылез, опасливо озираясь, очкарик лет двадцати пяти. Он втянул голову в плечи, съежился и начал доставать из багажника баулы вылезавших из машины пассажиров. Я заметил, что кропалы напряглись и неодобрительно смотрели на этого додика. Ситуация понятная, непрописанный здесь водила отнимает законный заработок у местных таксистов. Надо было действовать. Приблизившись к машине, я тихо открыл заднюю дверь и сел в салон. Еще через секунд двадцать очкарик плюхнулся на водительское сиденье и рванул с места. Сзади что-то жалобно хрустнуло, наверное, камень разбил подфарник. Чертыхаясь и отчаянно газуя, водила свернул с Тверской в переулок, выбрался на Садовое кольцо и, кажется, стал успокаиваться. Теперь главное, чтобы он в ступор не впал от неожиданности.