…Буквально с первого дня Ли стал учить Настю драться, даже не столько драться, сколько защищаться. Говорил, что человеку достаточно уходить от ударов, а не искать их.

– Позже я поняла, что он знаком с восточными единоборствами, причём очень хорошо. Но он не пытался обучить всему. Так.… немного. Знаешь, Сашечка, все годы он был со мной добрым и терпеливым, но на тренировках предельно жёстким и даже жестоким. После занятий мазал мои локти и колени зелёнкой, гладил по голове и приговаривал: – Хоросая девоська Настя, не обижайся, так надо.

Каждый день он мне повторял, что нужно много и хорошо учиться, а то у меня будет плохая жизнь. Я была ещё маленькой, глупой и не понимала, о чём он говорит. Но так отчаянно боялась, что меня отведут обратно в детдом, если не буду слушаться. И была послушной и старательной. Работу мой старый Ли искал везде и брался за любую. Домой приходил усталый. Я к его приходу делала уроки, убирала комнату, что-то пыталась заштопать. И радовалась его приходу, как бездомный щенок радуется любому прохожему. Мудрый мой китаец, он всё понимал. Он хвалил меня, гладил по голове, откуда-то доставал конфету или шоколадку. Мы по – братски делили ее и, счастливые, пили чай. Топили печку, сидели рядышком у огня. Он курил свою трубочку, а я прикладывала ухо к его спине и строго командовала: – Дышите, не дышите! – Он щурил свои узкие глазки и говорил: – Девочка Настя будет хорошим доктором и станет лечить старого китайца.

Иногда у нас было туго с едой. Вообще мы ели, но никогда не наедались. А бывало, что просто кусок хлеба делили на двоих и запивали чаем. Тогда Ли говорил: – Ничего, девочка Настя, когда брюхо сытое, человек ленивый. Главное – не брюхо, главное- дух!

Сашка вдруг закашлялся, заворчал, что сигареты дерьмовые, дымом глаза выело, тёр их кулаком и ругался неизвестно на кого. Потом подскочил: – Настён, мы ещё чай не пили. Ты лежи, я сейчас.

Но она устроилась на скамеечке у костра и с нежностью наблюдала за ним.

– Сашечка, я такая счастливая! В моей жизни есть два дорогих человека, двое мужчин.

– Это пока двое.

Настя растерялась: – Как это пока?

Он пояснил: – Когда появятся сыновья, они ведь тоже будут дорогими.

– А если девочки? – Смутилась Настя.

Он нахмурился, но не выдержал и заулыбался. – А если девочки, Настён, пусть будут похожи на тебя. Если на меня, их замуж никто не возьмёт.

Они сидели за столиком, и она продолжала.

– Летом мы с ним работали вместе. Старый Ли смог устроиться дворником, взял два участка и я ему помогала. Мы вместе работали, вместе обед готовили. Он учил меня готовить китайскую еду и есть палочками, учил китайскому языку и тибетской медицине. Определять болезнь по ногтям и зрачкам. Учил иглоукалыванию и маскировке. Да, Сашечка, это он объяснил, что судьбу не стоит испытывать, надо быть незаметной. Это оказалось проще, чем китайский язык: балахон, невзрачный платок и немного серой помады, плюс тёмные очки. Да, представь себе, это очень выручает! Я совершенно спокойно чувствую себя на улице, хотя, если здраво рассуждать, это противоестественно. Что поделаешь, жизнь такая. Или страна такая? Да, я привыкла. Вот так мы жили.

…Надо сказать, жили они очень экономно. Всё, что удавалось, не потратить, Ли складывал в баночку. Они её прятали. Он говорил: на чёрный день. Училась Настя отлично по всем предметам. Английский шёл хорошо, а Ли приносил газеты, заставлял читать и переводить, это здорово помогало. Языки ей вообще давались легко, и он заставил брать частные уроки немецкого и французского. Даже слушать не стал возражений. Говорил, что деньги за уроки не большие, а пользы много.