И уехал. Через несколько дней так же вечером приехал, скомандовал: – Собирайся! – Затолкал в машину её сумки и повёз по вечернему городу. Остановился у пятиэтажного дома почти в центре. Главный сам тащил сумки на второй этаж, пыхтел и решительно отвергал Настины попытки помочь. Порывшись в карманах, достал ключи, открыл дверь и, бросив у порога сумки, облегчённо выдохнул: – У – ух! – Подтолкнул её в комнату: – Осматривайся. – Сам пошёл на кухню, и было слышно, как хлопнула дверца холодильника и с шипением полилась в стакан вода. Пришёл довольный, плюхнулся в кресло и весело сказал: – Вот, девочка Настя, жить будешь теперь здесь, это твоя квартира. Ты – полная хозяйка, не забывай оплачивать счета. Вот документы, всё оформлено на твоё имя, паспорт прописан. Живи! Не понравится – продай и купи в другом районе.

И пошёл к дверям. Настя захлопнула рот и, ничего не понимая, побежала за ним. Главный сердито рявкнул: – Иди домой!

Она села на ступеньку, стиснула руки и непослушными губами прошептала: – Не пойду! Там чьи-то вещи, хозяева вернутся, а я…

Он засмеялся, вернулся, объясняя на ходу.

– Забыл сказать, прости. Это всё тоже твоё. Не новое, конечно, но и не барахло. Я сегодня всех своих знакомых объездил, у кого что лишнее увидел, выпросил. Сказал надо! Мне верят. Так что, девочка Настя, и это всё твоё. На кухне тоже всё необходимое – от чайника до сковородки. Светильники и шторы мы с внуком сами повесили, холодильник забили продуктами, на первое время хватит, а потом сама управишься.

– Пошёл он к дверям, я за ним. Надо сказать хотя бы спасибо – не могу: трясёт всю, губы прыгают. Он всё понял, говорит: – Не надо. Твой китаец моего внука, считай, с того света вытащил, я ему по гроб обязан. Будут проблемы – скажешь. Будь здорова! – Потом вернулся: – Сегодня у нас что, среда? На работу в понедельник выйдешь, пока отдыхай.

– Знаешь, Сашечка, многие люди жизнь прожили, а счастья так и не попробовали. А я в то время уже дважды была счастлива. Не поверишь, всю ночь тогда бродила по квартире, по своей квартире. Насмотреться не могла. И только об одном жалела: что нет со мной моего дорогого китайца. Ну а дальше уже всё просто: из санитарок меня перевели в процедурный кабинет медсестрой, потом главный стал брать в операционную. Учил, помогал, он много со мной возился. Говорил, руки золотые, от Бога! А последний год я была с ним на всех операциях, он только наблюдал. И не было ни одной неудачи! Получила диплом, вот и выгнал он меня в отпуск сразу за всё время. Я ведь ни разу не брала, пока училась. Вот, Сашечка, и вся история. Пойдём чай пить, а то скоро уходить.

От избушки шли молча. Сашка молча курил, хмурился, иногда стискивал зубы и оттягивал ворот футболки, будто она его душила. Настя с тревогой наблюдала за ним.

– Как твоя нога?

– Нормально, забыл уже. У тебя вещей с собой много? Я заказал два места в вертолёте. Если вещей много – приду за тобой.

– Нет, – пожала она плечами, – немного. Честно сказать я не рассчитывала, что продержусь здесь так долго. Думала сбегу. Со мной только самое главное.

– И что у тебя главное?

– То, что не купишь. Старый Ли не взял почему то свой кисет с табаком и трубочку. Они так и хранятся у меня. Иглы лечебные он мне подарил, они всегда со мной. И костюм танцевальный привезла. Не по тому, что он мне нужен, побоялась, вдруг украдут! Он мне очень дорог, это тоже память о Ли.

– Ты его когда-нибудь одевала? – Сашка всё теребил и теребил ворот футболки.

– Нет. – Настя грустно улыбнулась. – Только примеряла. Я, Сашечка, всё мечтала: вот заявится мой Ли однажды, устроим мы праздник и я буду танцевать для него. – Она горько вздохнула.