Суволь сглотнул.

– Что происходит? – Он надеялся, что монах на горе ошибся.

– Коммуняк берут под стражу и допрашивают.

– А как определяют, что это коммуняки?

– А у нас свои способы. В большинстве случаев это можно выяснить, просто взглянув человеку в глаза.

– Сдается мне, метод не слишком точный.

– Именно так говорят коммуняки. Ты ведь не коммунист, а? Иначе мне придется сообщить про тебя куда следует.

– Я такой же уроженец Чеджудо, как ты. И она. – Суволь указал локтем в направлении коляски.

Молодой солдат взглянул на Чунчжу и снова поддал газу.

– Твоя сестра слишком хорошенькая, чтобы быть коммунисткой, так что, полагаю, ты тоже не коммунист.

Мотоцикл с ревом умчался прочь, а Чунчжа еще какое-то время удивленно качала головой. Суволь, отказавшись от предложения подбросить его до города, поклонился молодому человеку и поблагодарил его за совет, однако вид у него был встревоженный. Чунчжа тем временем, прощаясь, расхваливала чудо-машину, которая так быстро домчала их до деревни:

– Я не могу поверить, что мы уже здесь! Чудеса, да и только! Спасибо вам, господин!

Суволь был слишком поглощен своими мыслями, чтобы принимать участие в прощальном разговоре. Чунчжа объясняла мрачное настроение юноши заигрываниями мотоциклиста, который осведомился, как ее зовут, и, лихо подмигнув, обещал вернуться, чтобы снова покатать ее. Девушка уже собиралась ответить, но Суволь ее опередил:

– Я – Ким Докмун, а ее зовут Ехвá. Вообще-то мы не отсюда. Мы живем у перевала, где вы нас подобрали. Везем папоротники для продажи местным хэнё.

Он развязал один из матерчатых свертков и продемонстрировал его содержимое.

– Почему ты соврал этому парню? – спросила Чунчжа после того, как мотоциклист уехал.

– Потому что не стоит называть свое настоящее имя солдату, если можно этого избежать. Никогда не знаешь, как используют эти сведения.

Бабушка и мама согласились бы с ним.

– Я не подумала. Спасибо тебе. А почему ты сказал ему, что мы брат и сестра?

– К счастью для нас, он сам так решил.

Молодые люди двинулись от шоссе к деревне, время от времени замедляясь, так как Чунчжу тянул за собой поросенок, упорно стремившийся обнюхать каждое растение. Некоторые прохожие бросали на Чунчжу странные взгляды, которые девушка приписывала тому, что ее сопровождает незнакомый парень. Когда они дошли до каменного бассейна в центре деревни, Суволь предложил остановиться, чтобы он мог наполнить свою бутыль из выдолбленной тыквы.

Чунчжа сделала долгий глоток из ковша и передала его Суволю. Поросенок потянул ее за собой, и она посмотрела вниз, чтобы утихомирить его. А когда снова подняла взгляд, ей в лицо был выплеснут полный ковш воды. Захлебываясь, Чунчжа стала протирать глаза. Наконец открыв их, она увидела, что Суволь ухмыляется.

– Ты собираешься кататься на быстром мотоцикле с каждым солдатом, сестренка?

– Только с твоего разрешения, охрабан!

Произнеся последнее слово, Чунчжа облила Суволя водой из ведра, а тот в ответ выплеснул на нее еще несколько ковшей. Оба насквозь промокли и громко хохотали, и тут к ним, заламывая руки и причитая, подбежала одна из деревенских старух.

– Чунчжа, живо беги домой! Тебя ждет мама! – крикнула она. – Случилось нечто страшное!

Улыбка сползла с лица Чунчжи. Оправившись от первого потрясения, она бросилась бежать по пыльным улицам, таща за собой перепуганного поросенка. Суволь устремился за ней; длинные ноги позволили ему скоро нагнать девушку. Чунчжа тяжело дышала, взгляд ее обезумел. Юноша забрал из ее рук поводок, на конце которого визжал поросенок.

У дома Чунчжу караулила группа