Я не сопротивлялась. Просто понимала, что если дрогну, если не сумею выстоять, то момент окажется безвозвратно упущенным. Второй раз Кэссиэн уже не пустит меня в свою душу и та тварь выстроит настолько крепкую броню, что пробиться сквозь нее уже не удастся. А душа… Что ж, если парню это необходимо, я была готова ее распахнуть.

– Нет, – неожиданно тихо ответил Кэс. – Больше не напоминаешь.

Он резко выдохнул, закрыл лицо ладонью. Страшно было подумать, что сейчас творилось у него на душе, раз эта буря выплеснулась словами, почти криком отчаянья.

Парень потянулся к бутылке, но в последнюю секунду одернул руку.

– На самом деле ты никогда не была как моя мачеха. Прости. Мне правда стыдно за то, что я говорил и делал. Ты ведь просто хорошая девушка, у которой есть свои желания, мечты, есть чувство долга и адекватные понятия чести. Если уж сравнивать, то ты больше похожа на мою мать. Она не была идеальной, зато очень доброй и неравнодушной. За то ее отец и презирал. Никому не нужны просто хорошие люди. Подавайте всем идеальных, лучших из лучших, выдрессированных и расчетливых, которые, если понадобится, пройдут по чужим головам и не споткнутся. Я не хочу быть таким. Лучше уж просидеть в этой дыре, чем изо дня в день видеть эти холеные рожи, которые за твоей спиной плетут интриги и никогда в глаза не скажут правды.

На душе потеплело. Честно признаюсь, я не ушла бы, даже ответь Кэссиэн положительно, но атмосфера не доверия, но какого-то единения оказалось бы испорчена.

Сам парень уже не метал молнии и как-то ссутулился, сжался. Казалось, прямо сейчас ему хочется оказаться как можно дальше от меня, от своих внутренних терзаний, всего того, что отравляло его жизнь.

– Ты и не такой, – приблизившись, я осторожно коснулась руки Кэса. – Уж прости, но назвать тебя идеальным не повернется язык. Я со счета сбилась, сколько раз ты вламывался в мою спальню.

Короткий смешок сорвался с губ и растаял в тишине. Вопреки моим надеждам, парень не улыбнулся, даже не повернулся в мою сторону, а его рука осталась такой же напряженной. И, несмотря на то, что Кэс нарочно прятал взгляд, отрешенно таращась в пол, через это простое прикосновение я продолжала ощущать его боль.

Она втекала в меня по капле. Жгучая, сверлящая, рвущая на части. Похожая на кислоту, она выжигала все хорошее и светлое, нарочно растравляя старые раны. Превращая их в вовсе жуткие, пульсирующие нарывы.

«Нет уж, спрятаться я тебе не позволю. Кому угодно, но не тебе. Ты заставил меня бороться, и теперь я буду делать именно это. Сражаться за то, что считаю правильным!»,

Глубоко вздохнув, я сделала паузу, собираясь с мыслями. И ведь вроде бы находилась в комнате, а ощущение, будто хожу по тонкому льду.

– Кэс, ты все еще самый наглый и самоуверенный из всех людей, кого я знаю. И пусть ты изрядно помотал мне нервы, зато говорил правду. А еще если бы не ты, я никогда не осмелилась бы прислушаться к своим желаниям, так и жила, ставя на первое место желания родителей. Но они – не мы.

Последнюю фразу я нарочно выделила голосом.. Вновь вспоминать о Норфолке-старшем не хотелось, но Кэссиэн наверняка поймет, что именно я имею ввиду.

Показалось, что он сейчас одернет руку, но нет. Так и стоя на месте, опустил голову и прикрыл глаза. Его ладони сжались в кулаки.

– Нет, Санви, наши родители в нас навсегда. Мы их плоть и кровь, и от этого наследия никуда не деться. Я тому прямое доказательство. Не хотел быть как отец, а чуть не сгубил тебя. И остановиться смог только лишь потому, что вспомнил, как на моих глазах гибла мама.

– А как она погибла? – задать вопрос меня подтолкнула именно затаенная боль в глазах Кэса.