– Ты уже сказал, – мягко отозвалась Жанна. – Кстати, как это ни прискорбно, но, боюсь, Шнайдер узнает о твоем посещении…

– Вот это я тоже не пойму. Ты говоришь, что он неприятный тип, а сама… Или я что-то не то говорю? Ты с ним…

– У меня с ним нет ничего общего, – отрезала Жанна, – несмотря на то, что этого общего он очень настойчиво добивается.

– Так, почему?

– По условию контракта я должна появляться с ним на публике до конца этого года.

Максим опешил.

– Да. Он влил в продюсерский центр, и конкретно в меня большую сумму денег. Уж не знаю, где он их взял. Не думаю, чтобы его папаша согласился на такое… извращение. Я не знала его тогда. Слышала только. И не увидела в этом ничего предосудительного. В среднем один раз в неделю, я должна показываться с ним на людях. Не учла я только одного. Что помимо контракта есть еще обычные прихоти. И, несмотря на ограниченное общение, согласно контракту, Шнайдер хочет добиться от меня гораздо большего. Вероятно, можно было вписать в контракт множество ограничений, но, ведь, никто этого не сделал, а Томас юрист, у него своя фирма с кучей юристов и вряд ли мне удастся что либо доказать. К тому же, он умудрился заслужить расположение отца. Ну, ладно. Одним словом, со всех сторон преграды. Держа его на расстоянии, мне все же приходится идти на некоторые уступки.

Максим вопросительно посмотрел на Жанну.

– Нет, до этого, думаю, дело не дойдет. Шнайдер, хоть и порядочная сволочь, но не полный болван, и думаю, постарается не перебрать через край. Хотя, от него всего можно ожидать.

– До конца года, – повторил Максим. – А зачем ему это, для имиджа?

– Мда. Жаль нельзя провести социологическое исследование: изменится ли рейтинг Шнайдера, если вы больше не будете видеть его с Жанной Роллан.

– Бред какой-то, – возмутился Максим, – а твой рейтинг зависит от этого?

– Как не печально, но да. Во всяком случае, так говорят. Почему-то тот факт, что я дочь своего отца и внучка своего деда не так влияет на нынешнюю популярность, как связь с членом партии «Наш Город», сыном Главного прокурора.

– Ты в кольце силовых структур.

– И не говори. А ведь еще и искусством заниматься приходится.

– А почему мне может угрожать опасность со стороны Шнайдера, ты ни с кем разве не контактируешь, или все, кто перекинулся с тобой парой фраз, оказываются под угрозой.

– Кто его знает, – усмехнулась Жанна. – Мне кажется, он очень сильно тебя невзлюбил с бала. Именно тебя. Чем-то ты ему не понравился. Не часто я видела в его глазах такую ненависть, как тогда. Я виновата, конечно. Формально, я, разумеется, могу иметь дело с кем угодно. И вообще, могу делать все, что хочу, с кем хочу, где и когда. Но, не все так просто. А ты говоришь, звезда. В вышине, да в цепях. Ну, ничего, будем надеяться, все будет хорошо. Искусство-то, оно требует жертв.

– Неужели можно творить в полном смысле этого слова, чувствуя, сколь сильно ограничена твоя личная свобода?

– О. А ты философ, – Жанна засмеялась, – кстати, я обещала научить тебя танцевать…

– Я думал, это шутка, – попытался защититься Максим.

– Ничего подобного, вставай, – Жанна схватила его за руку.

– Жанна, – умоляюще простонал Максим.

– Как ты сказал?

– Жанна, – смутившись, повторил Максим.

– Просто, я заметила, ты еще ни разу не назвал меня по имени. Итак, приступим.

Жанна провела Максима через две комнаты в просторный зал, видимо предназначенный для ее репетиций, включила музыкальный центр и приступила к обучению. Как выяснилось через полчаса, Максим обладает слухом и чувством такта. И вообще, он прирожденный танцор.

Максим ощущал легкость. С момента его прихода прошло три часа. Он заметил это только, когда тяжело дыша, свалился на диван. Жанна выключила музыку.