На утро произошла настоящая женская дуэль. Две девушки не поделили завтрак, что нам дали. Это был червивый хлеб и мясо, обваленное в волосах. Даже не знаю, что лучше. Это все равно, что драться за сыр с плесенью. Не важно, какая плесень лучше, если это все равно плесень и сыр будет дороже! Мне стало интересно, как долго они живут в рабстве. Но спрашивать это у бестий, которые пытались заколоть друг друга деревянными зубочистками, было бы сложно. В комнате были ещё подростки и даже дети. Всего семь вринаков. Две сумасшедшие оленихи, маленькая обезьянка, высокий, но тощий варан, краб… и мы. Кричащие девочки, судя по внешности, были сестрами. Даже близнецами. Белые, как снег, но с красными полосками по всему телу, будто бы это были татуировки. Короткие, как у мальчиков, стрижки из смеси светлых, синих и черных волос. Большую часть составляли синие, но вот светлые и черные были разбросаны пятнышками. Меня удивляло, как просто они били друг друга копытами. Обезьянка была лысой. Нет, правда, лысой! Ни волос, ни шерсти. Однако уродцем она считалась из-за серебристых ладоней. Казалось, что она где-то испачкалась, но когда она чесала себе эти ладони, с неё падали серебристые кусочки кожи. Варан оказался самым тихим. В отличие от других он не был уродливым. Ну, если не считать высокий рост уродством. Как и любая рептилия, он был лысым, но зато имел ужасающую тёмно-синюю окраску. И язык был чёрным. Краб удивил меня больше всего. Я никогда их не видел и, если честно, больше видеть не хочу. Они живут где-то на востоке и на такой маленькой территории, что увидеть где-то здесь такого – гигантская удача. Однако он был не таким, как на картинках! Этот был серым, и лишь усики были белыми. Голова была похожа на один большой кусок усов с маленькими черными глазами. Руки – не руки, а настоящий кошмар. Если они будут сниться мне в кошмарах, то лучше сразу умереть. Вместо пяти пальцев на руке у него их было десять! А может, их было пять, но они разделились. Тонкие, двигаются хаотично, с острыми чёрными кончиками! Кожи нет, лишь панцирь с острыми наростами и бледными областями вокруг них. Такого урода надо ещё было поискать. Даже одежда была с дырочками от этих наростов. Но что меня больше всего удивило, он не говорил на страта ни. Лишь непонятно кряхтел и издавал ужасные звуки.

Поглядев на эти кадры, надежда в моем сердце просто застрелилась. Однако тело этой надежды ещё осталось. Всё благодаря Ниф. За один лишь день я сблизился с ней так быстро, что ни ей, ни мне не хотелось отпускать друг друга. Ухудшало всю ситуацию моя больная рука. Из-за того, что я лежал на коленях Ниф, она не могла пошевелиться, потому что знала, как мне будет больно. А я не мог встать сам, ведь чувствовал, как лёгкое напряжение в руке ломает её снова. Но нам, в принципе, это не особо мешало. И чтобы хоть как-то успокоиться, мы болтали, шепотом, но довольно долго. Бедная Ниферрит была с ног до головы сентиментальной. И почему – она мне рассказала. И правда меня слегка тронула. Все началось с моего неприличного вопроса:

– Почему ты была в той комнате, куда я упал?

– Нитбад был для меня домом. А позже стал тюрьмой, – неуверенно и прерывисто говорила она.

– Расскажи мне всё, – я взял её за руку, ногти которой она иногда покусывала от нервов. Поглаживая её шершавые пальцы, она отвлеклась от этого и продолжила.

– Всё было хорошо! Я гуляла с папой, нянями, разными детьми, а иногда даже одна. Я любила украшать свой мир и придумывать что-то, чего нет. Браслет, что достался мне от мамы, был непростым. О его секрете многие узнали и решили им воспользоваться.