– Приходилось, – отвечает он с двойным недоумением, – глаза у меня в порядке! Поэтому мы начнём бежать от этого окна. Иначе не успеем. А ты точно волшебник?

– А ты? – спрашиваю я в ответ.

Он медленно качает головой – нет. Видно, ему на нашем острове ещё веселее, чем мне.

– Есть хочешь? – вздыхаю я.

Он неопределённо поводит плечами:

– Все хотят.

– Джем будешь?

Про джем он не понимает. Но я достаю одну банку, потом другую – с крольчатиной (не ведаю, что за зверь) и стараюсь убедить своим примером, что содержимое съедобно. Мальчик не убеждается. Действительно, что подходит для одних, для других – отрава. Помедлив, он решает взять на кончик ножа немного оранжевой кашицы и всё-таки убирает от лица тряпку. Пожалуй, передо мной девочка.

Пока садится солнце, она уплетает запасы из банок, а я устраиваюсь в оконном проёме и наблюдаю за улицей. Чёрные вот-вот нагрянут и окажутся совсем близко. Стоит ли так откровенно подставляться и доверять ребёнку? На душе всё неспокойнее, и когда девчушка пихает меня под локоть, чтобы вернуть припасы, я хмуро отмахиваюсь.

– Да ты что! – пугается она. – Давай тебе мясо, а мне варенье.

– Давай, – соглашаюсь я со вздохом, – Не объяснишь, чего мы дожидаемся?

– Утра, – объясняет она, чуть подняв белёсые брови, – ложись, я подежурю.

– А дежурить зачем? – теперь уже я удивляюсь. – У меня есть будильник. Заведём и спать ляжем.

Про будильник незнакомке понятно, и, немного поколебавшись, она соглашается лечь. Но заворачиваться в мой плащ наотрез отказывается. Магия какая-то неведомая, ну её! Ну, так ну. На всякий случай я размещаюсь между окном и недоверчивым ребёнком— вдруг чёрные полезут? Чёрные уже несутся мимо нескончаемой свирепой рекой. Рычат, грызутся, но нас не трогают.

Только перед рассветом становится тише, но весёлая механическая трель не даёт разлёживаться. Я тянусь, чтобы прекратить это дребезжание, и едва не лишаюсь руки – косматая морда внезапно заглядывает в окно. Я застываю, а девочка кидается ко мне и ударяет по будильнику. Звон обрывается, и оборотень теряет к нам интерес. Должно быть, на звук среагировал. Вот же свихнутое место!

– Пора! Да вставай же – не успеем, – бормочет моя спутница, запихивая в капюшон свои песчаные волосы.

– Куда? – поражаюсь я.

– За мной беги, – она бросает будильник в мешок, а мешок швыряет мне, – скорее, а то порвут!

Твою же…

– Умеешь быстро бегать? – запоздало справляется она, пока мы несёмся через двор.

Разумеется, я умею бегать. Особенно если могут растерзать. Но за ней я поспеваю с трудом. Или за ним. Мне внезапно надоедает гадать.

– Как твоё имя? – спрашиваю я, когда мы на секунду останавливаемся за углом.

Отлично – он опять смотрит с подозрением! Тут-то что подозрительного?

– Сейчас, – в голосе моего провожатого звучит серьёзность приказа. – Мы что есть мочи бежим вон туда. Не оглядывайся. И не падай.

Туда – это шагов сто по песку, а солнце не встало, и укрыться негде. Впереди только стена с каменной лесенкой, а дальше гладкая площадь. И слишком далеко до домов. Но ребёнок подрывается с места, не дождавшись первого луча и не оставив мне выбора. Волки пока что в дальнем конце улицы. Мы успеваем домчаться до стены, взлетаем по ступеням, и мальчишка испускает горестный вопль:

– Ведь был же мост!

Похоже, тут текла речка. Даже не речка – ручей. Но русло давно пересохло, на дне видны обломки перил.

– Назад давай, – командует мой провожатый, но я не двигаюсь.

Куда – назад? Твари роятся под стеной! Я надеюсь, что лестница для них недоступна, но в этот раз везёт им, а не нам. Один волк, а за ним и второй начинают взбираться наверх. Медленно и неуверенно, словно у них под лапами что-то шаткое или раскалённое.