Во-вторых, после полутора лет подобной работы Левин был призван в армию, где до выхода на гражданку прослужил почти три года. На протяжении первого года приходилось регулярно ходить в караул и быть всегда начеку на случай возможной тревоги, когда мобилизовывался весь личный состав. Подобные тревоги случались, как правило, именно по ночам. Что касается караула, то его организация в течение суток отнюдь не способствовала нормализации сна. Напротив, как раз приводила к его нарушению, поскольку два часа с оружием в руках нужно было охранять вверенный объект, затем два часа отдыха в караульном помещении, два часа бодрствования и потом снова на два часа в караул. И так на протяжении суток. Причем во время отдыха, когда можно было поспать, сержантский состав устраивал рядовым солдатам всевозможные проверки. Только заснешь, сморенный двухчасовым ночным бдением, как тут же объявляют тревогу, чтобы проверить, насколько ты готов к отражению атаки со стороны «врага».

Однажды дело дошло до того, что один из солдат не выдержал подобного мытарства и решил проучить младший командный состав, отличавшийся изуверской тактикой постоянно держать начеку своих подчиненных. Заступив ночью на охрану вверенного ему объекта, он стал чутко прислушиваться к тому, когда же появятся проверяющие, поскольку был уверен, что они непременно заявятся. Через какое-то время, услышав шорох шагов, он выполнил то, что положено по инструкции. «Стой, кто идет?» – крикнул он в темноту. Проверяющие то ли замешкались, то ли специально решили выдержать паузу перед тем как ответить: «Начальник караула». Солдат вскинул автомат и угрожающе произнес: «Стой, а то стрелять буду». И в ту же секунду сделал выстрел.

Позднее в помещении караула, когда разбирали это происшествие, младший командный состав сделал для себя определенные выводы. А когда неожиданно обнаружилось, что у одного из солдат были неучтенные патроны, то рвение сержантов к проверкам и частым объявлениям тревоги заметно поубавилось. Режим караула для личного состава солдат стал более щадящим.

В данном случае речь идет не столько о трудностях армейского быта, когда подчас сержанты слишком усердствуют в своем стремлении поизмываться над своими подчиненными, сколько о том, что период службы в армии не мог пройти для Левина бесследно. Во всяком случае то нарушение сна, связанное с излишней чуткостью к реальному или потенциально возможному происходящему, давало знать о себе впоследствии и на гражданке.

Итак, Левин рассчитывал, что более чем трехчасовая прогулка по территории больницы будет способствовать улучшению сна. Однако в силу ряда причин этого не произошло.

Левин вернулся в палату и застал Виталия и Николая лежащими на своих кроватях. При его появлении Виталий произнес несколько фраз, пересыпая их излюбленными выражениями. Затем встал и вышел из палаты, чтобы, видимо, курнуть перед ужином. Что касается Николая, то тот приоткрыл глаза и с хрипотой в голосе промолвил: «Черт возьми! После ужина придется обратиться к медсестре, чтобы она сделала укол. А то ведь не усну».

Наблюдая за этой сценой, Левин невольно подумал: «Вот мужик! Целый день дрыхнет без задних ног, встает лишь пожрать, да покурить и при этом жалуется, что без укола не может ночью спать. Казалось бы, чего проще. Бодрствуй днем, не валяйся на кровати, и никакие уколы не понадобятся. Так нет, дни и ночи проводит в больнице в спящем состоянии. Что это? Такая слабость после простуды и осложнения, связанного с потерей голоса? Желание убить время и таким образом скрасить свое пребывание в больнице? Пассивный отдых, направленный на восстановление сил? Апатия, приводящая к ничегонеделанию? Отсутствие воли, чтобы взять себя в руки и прибегнуть к какой-либо деятельности?»