Синдбад постоял над жадным чайханщиком, сплюнул на пол, махнул рукой и вышел из комнаты.

Он опять остался без работы и без крыши над головой. В его кармане – всего один золотой, на который можно протянуть от силы пару недель, если не сильно шиковать, и за столь малый срок необходимо найти новую работу. В крайнем случае можно продать саблю, но с ней Синдбаду расставаться вовсе не хотелось.

Выйдя на улицу, Синдбад засунул руки в карманы, зло пнул камешек, подвернувшийся под ногу и пошел вдоль пристани. У одного из причалов плечистые грузчики с красными потными лицами, пыхтя от натуги, разгружали только что прибывший корабль. Таскать бочки и ящики, надрываясь и обливаясь потом, Синдбаду совершенно не хотелось. И даже смотреть на то, как их таскают другие. Поэтому он свернул на тихую узкую улочку и направился по ней вверх, к центру города.

Размышляя о своей горькой судьбе, Синдбад все брел и брел, не разбирая дороги. Мимо проходили люди, спешащие по своим делам, туда-сюда носились шумные ватаги детворы. Кто-то выплеснул под ноги Синдбаду мыльную воду прямо из окна, но он ничего не заметил и прошел дальше. Остановился Синдбад, лишь упершись лбом в высокую стену.

Стена была сложена из белого камня и имела в высоту локтей десять, если не больше. Тянулась она в обе стороны до самых концов длинной широкой улицы, а там загибалась и убегала куда-то. Перед стеной, разбросанные случайным образом, росли пальмы и старые, в два-три обхвата тутовые деревья. За стеной раскинулся прекрасный сад, и его зеленые пышные кроны кое-где выступали за стену. На ветках висели крупные, с темно-красной шкуркой яблоки, но их почему-то никто не обрывал. Синдбад приподнялся на носочках, сорвал яблоко, отер его ладонями и надкусил. Сочная сладкая мякоть таяла на языке.

Мимо проехала груженая арба. Синдбад прижался к стене, пропуская ее. За арбой прошли двое мужчин, в чалмах и дорогих халатах. Мужчины что-то шумно обсуждали, размахивая руками, словно мельницы крыльями, и потрясая ухоженными черными бородами. Синдбада они, казалось, не заметили вовсе.

Улица Синдбаду была не знакома, и его разобрало любопытство, что может скрывать такой длинный и высокий забор. Даже не забор, а заборище!

Оглядевшись по сторонам, нет ли кого поблизости, Синдбад приблизился к одному из тутовых деревьев, быстро взобрался вверх по его кривому стволу и удобно устроился в развилке трех толстых суков. Густая крона надежно скрыла молодого человека от случайных взглядов.

Внизу опять кто-то проехал. Синдбад осторожно выглянул из-за ветвей. Проехавший мимо дерева мужчина верхом на ишаке клевал носом. Ноги его в потертых шлепанцах едва не волочились по земле. За мужчиной, закутанная с ног до головы в серую паранджу, следовала женщина. Она вела за руку маленького мальчика. Синдбада никто из них не приметил.

Синдбад отвернулся, уселся поудобнее и вытянул шею.

Перед ним раскинулся дивный яблоневый сад. За садом остроконечными башенками устремлялся ввысь прекрасный дворец, слепящий глаза белизной стен и золотом куполов. Дорожки, посыпанные сверкающим в лучах солнца песком и усаженные пальмами, разбегались лучами от входа дворца и терялись в зелени сада. Зрелище было чудесным и неописуемо великолепным.

Из сада тянуло свежестью и прохладой. Где-то, невидимые глазу, журчали фонтаны. Меж шелестящих на слабом ветерке крон деревьев то и дело мелькали крыши беседок и мраморные скамеечки. Справа от них расположился рукотворный пруд с белыми лебедями. Рядом с прудом важно расхаживал павлин, раскинув радужный «глазастый» хвост.