– Эй! – снова кричу я, сопровождая вопли ударами в стекло, – эй! Кто вы? Что вам от меня нужно?

Сбавь обороты – говорю я себе. Ты должна быть напугана. Покажи это. Но у меня не выходит. Я паршивая актриса. Во мне только ярость. Впрочем, мне все-таки удается откопать в себе кое-что подходящее. Смущение. Я беру в руки ведро.

– Эй! – повторяю я, – мне нужно в туалет.

Я подпрыгиваю на месте от внезапного звука. Осматривая помещение, я не заметила колонки под потолком. Они оживают, из них раздается шершавый, зубодробильный скрежет помех, а потом голос – искаженный с помощью какой-то программы, отчужденный, нечеловеческий. Он лишен эмоций, но мне все равно мерещится в нем насмешка садиста.

– А это тебе на что? – должно быть, он имеет в виду ведро.

– Я не могу ходить в… ведро! – возмущенно откликаюсь я, – тем более, когда кто-то смотрит, – добавляю уже тише, мягче, – пожалуйста.

– Здесь тебе не пятизвездочный отель, – подмечает похититель. И не разберешь – толи это новая волна звуковых помех, толи он давит смешок.

– Да пошел ты, сукин сын! – взрываюсь я и швыряю ведро в стекло. Оно пластиковое, я сразу обратила на это внимание и расценила его, если не как гипотетическое оружие, то реквизит для перформанса. Ведро разлетается на осколки – пластик дерьмовый, дешевый, но возле дна плотнее. Я подбираю большой, острый кусок и сжимаю в пальцах.

Мне бы не помешало заплакать для усиления драматического эффекта, но я не могу. Вся я сейчас – туго натянутая струна, занесенный клинок, каждый мускул в теле звенит от напряжения.

Я прижимаю осколок к своему горлу, к сонной артерии.

– Отпустите меня! – требую я, – или я убью себя!

Тишина. Мое дыхание очень громкое в этой тишине. Я смотрю на колонку и жду. Я обращаюсь мысленно, толи к ней, толи к тому, кто прячется за стеклом:

Давай-давай.

Одно из двух. Если я его первая жертва, он может струсить. Положим, он – чокнутый поклонник Зои, который планировал похитить ее и трахнуть, вовсе не убить. Тем более в его планы не входила ее бешеная подруга, угрожающая вспороть себе глотку изделием китайской промышленности. Ему не захочется оттирать кровь, а ее будет много, уж я постараюсь перемазать ей всю эту стерильную клетку.

При худшем раскладе я имею дело с опытным, бывалым маньяком, но и он не захочет так быстро лишаться своей игрушки. Пусть я не Зои, но вполне себе утешительный приз. Он бы убил меня еще в лесу, но захотел поиграть. Слишком короткая игра выйдет игра…

Сыграем?

В двери щелкает замок. Я пячусь, чтобы пяткой нащупать брошенную на пол толстовку. Это – мой путь к отступлению на случай, если затея с осколком себя не оправдает. Я тощая, но жилистая. А еще очень злая. Пусть подойдет поближе. Посмотрим, смогу ли я задушить его рукавами. Как минимум, оглушить, чтобы запереть здесь и сбежать. Словом, я полна решимости.

К несчастью, я не учла, что он может быть вооружен. Мой взгляд утыкается в дуло пистолета, смотрящего в мою сторону. Даже если он не заряжен, сам вид оружия пагубно сказывается на моем боевом духе. Да и сам похититель… внушает трепет своим исполинским ростом и странной внешностью. На нем все еще противогаз, а сверху накинут капюшон худи. Черные стекла недружелюбно впериваются в меня. Это выглядит опасно, как и то, что нигде не видно и полоски кожи – так глухо он затянут в ткань и резину. Перчатки тоже резиновые. Он явно не в себе, раз даже в своем логове разгуливает в полном обмундировании на случай ядерной войны.

Он молчит. Мне не нравится это молчание. Мне вообще не нравится эта ситуация. Я привыкла иметь дело с людьми, а из-за противогаза этот тип кажется чудовищем из глупого фильма ужасов. Я бы не выиграла схватку с Кожаным лицом. С резиновым… сомнительно. Но сейчас не подходящий момент, чтобы смеяться над собой и каламбурить.