Я притормаживаю у двери, и, поражаясь тому, откуда во мне вдруг взялось только сил, толкаю преследователя в полумрак своей темницы. Мне не удается сбить его с ног, все же я значительно уступаю ему в массе, но мне достаточно и мгновения его замешательства. Я захлопываю за ним дверь, разворачиваюсь и бросаюсь бежать. Дергаю ручки других комнат, но они заперты.

Он предполагал, что я снова пытаюсь сбежать.

Я рычу от злости. Шаги настигают меня у дальней двери – конечно, он легко освободился, ведь знает код. Пистолет утыкается мне между лопаток, но из-за адреналина, бушующего в моей крови, я не чувствую страха. Обиду – да, но не страх.

Это было наивно.

– Пристрели меня и покончим с этим! – кричу я, а потом прибегаю к тому, что лишено смысла и явно ниже моего достоинства. Я зову на помощь. Стены в комнате обиты звуконепроницаемым материалом, но в коридоре – нет. Или я просто убеждаю себя в этом. – Помогите! Кто-нибудь! Пожалуйста! Я здесь!

Рука в перчатке зажимает мне рот. Я неистово мычу в резину, задыхаясь от исходящего от нее специфического запаха и собственного гнева. Похититель давит сильнее, практически впечатывая меня спиной в свою грудную клетку. Майка тонкая и все еще мокрая, я чувствую через ткань жесткость его грудных мышц. Мне не повезло. Чокнутый поклонник Зои ведь мог оказаться хилым доходягой! Но в схватке с чертовым шестифутовым качком мне не помог бы даже черный пояс по карате.

Я все равно сопротивляюсь, пока он тащит меня обратно в комнату. Мои руки связаны, но я дергаю локтями, силясь ударить его, упираюсь ногами в пол. Его терпение не безгранично. Он вздергивает меня вверх, легко, будто я какой-то разыгравшийся щенок, и швыряет в полумрак.

Дверь хлопает у меня за спиной. Он даже не снял наручники! Из-за моей возни они натерли запястья, и кожа уже начинает покрываться крошечными гематомами в местах контакта с металлом.

– Сука, – шепчу я. Во мне еще полыхает ярость, которой нужно срочно дать выход, иначе моя голова попросту взорвется и забрызгает все вокруг ошметками мозгов. Пусть и было бы куда разумнее успокоиться и приберечь силы для новых попыток бегства.

Я подхватываю с пола поднос и швыряю в стекло. Этого мало. Я поднимаю его и проделываю это снова. Поднос пластиковый, но куда крепче ведра, я смогу развлекаться с ним очень долго. Я кидаюсь им, пока не устаю.

Я сползаю на пол и порыве бессильного гнева кусаю зубами цепь наручников. Я тщательно взмешиваю, так ли мне нужны мои зубы или большие пальцы. Я видела много фильмов, где их ломают, чтобы выбраться.

Думай – приказываю я себе, – думай, Грейс.

Я вспоминаю коридор и цепляюсь за мысль, что он не похож на коридор бункера или подвала, нет. Но мне никак не удается выудить из памяти подходящий образ. Я ведь уже бывала в таком месте. Потолочные панели, серые стены, одинаковые двери, равноудаленные друг от друга. Пол… какой там был пол? Мне показалось, или это был линолеум? Кто, во имя всего святого, выкладывает полы в бункере линолеумом? А вот в офисных зданиях, госучреждениях, школах… Нет. Стоп.

Вероятно, у моего похитителя очень странные представления о том, как должна выглядеть его берлога маньяка.

Что еще я знаю, что еще я успела увидеть, пока была вне этой комнаты? Санузел, но воспоминания о нем не дают подсказки. У меня слишком мало информации, чтобы прийти к каким-то выводам, но строить предположения лучше, чем отыгрываться на подносе или биться, словно попавшая в силки птица.

Я поднимаюсь на ноги, подхожу поближе, и, задрав голову до хруста в шейных позвонках, гляжу на колонку. Из-за полумрака трудно разобрать название фирмы, но что-то подсказывает мне, что она довольно старая. Я давно таких не видела. Жаль, что я не могу туда добраться, оборвать провода и попробовать устроить короткое замыкание. Если это какое-то офисное здание, в нем может быть пожарная сигнализация. Но я не уверена, что нахожусь в офисном здании. Это лишь теория.