Икс завёл себе девять жён, но скоро убедился, что все они негодящие. Одна ни с того ни с сего захромала, другая – чересчур тонкая натура – требует внимания не менее полутора часов в месяц, третья, наоборот, растрачивает себя на то, чтобы доказать, что Земля – равнобедренный треугольник, покоящийся на трёх китах. Иксу было плевать на китов, и он не верил ни во что треугольное. Икс был воспитан на квадратах, но воспитан умеренно, терпимо к убеждениям окружающих.

Остальных шесть жён и вспоминать не хотелось после того, как они додумались учредить себя нижестоящей молодёжной организацией. С докладами, конференциями, выездными учёбами. С обязательным обменом опытом, прочей казёнщиной. И хотя их было шесть, а не сто шесть, Икс чувствовал себя неуютно в этой самостоятельной структуре.

Разумеется, Икс предполагал, что жена – явление преходящее, но его жёны оказались на удивление скоропортящимися.

– Отчего это жёны теряют очарование скорее, чем не жёны? – горевал Икс.

Отгоревав положенное, Икс решился уйти. Куда глаза глядят. Хоть бы, к примеру, к малознакомым двум жёнам, которые проживали до времени бесхозно на соседней улице.

С тюльпанами в руках Икс пришёл на соседнюю улицу посмотреть, что и как. Барышни оказались не первой свежести и без высшего образования. Но Икс не искал свежести, да и учёности Иксу с избытком хватило бы на добрый косяк барышень. Икс искал соответствия частей целого… качеств, явлений, склонностей… искал гармонии.

– О! – с несомненным чувством произнесла одна из барышень, принимая свою долю тюльпанов.

– Да! – без ложного притворства обрадовалась вторая, разглядывая толстенькие, какие-то беззастенчивые красавцы-цветы.

Темой первой беседы Икс выбрал собственную биографию.

Кратко и доходчиво объяснил, что родился в январе месяце, когда ударило под минус тридцать и обстоятельства не способствовали горячим начинаниям и пламенным порывам. В мире оказалось чересчур прохладно для формирования образцового организма. Через некоторое время наступила коротенькая весна. Обрушилось знойное лето. Засушливый период этот Икс пережил в теньке городского парка, выезжая, по возможности, ежедневно. Икс вспомнил, что когда учился ходить, ему жали ботинки. Далее он подхватил насморк, желудок что-то расстроился. Отсюда легко проследить возмутительную закономерность: чем более стремится Икс к познанию этого мира, тем откровенней, если не сказать «изощрённей», противится окружающая среда, выставляя поводы повременить.

– О! – заворожённая рассказом, сочувствовала одна из барышень.

– Да… – искренне сопереживала другая.

Перейдя в столовую, откупорили вино и закусили.

Продолжая беседу, Икс с удовлетворением отметил, что в своё время теоретически вооружённый, умудрённый практикой коллектив преподавателей средней во всех отношениях школы не сумел вытравить стремления Икса к познанию. Несоответствие слова и дела, всеобщее умение лгать и ловчить, прикрываясь высокими словами, прочее – расстроили душу. Но, будучи крепким, юный Икс сохранился. В ряду прочих. Каждый из которых давно избрал способ жить, совершать поступки. Тех, что сделались добряками, умниками, реже – злодеями, а иногда – не очень приятными людьми. Так или иначе, окружающие сформировались. Нашли постоянный объём, вес, особые приметы. Тогда как Икс всё ещё представлял себя как мыслящую субстанцию, дух, эфир. Содержание, которое ищет подходящую оболочку человека и гражданина.

– Да? – в два голоса сострадали барышни. – О!

От бульона Икс отказался, зато воздал должное котлетам телячьим паровым, с соусом, приготовленным на отваре из овощей.