Каждый ее праздник отмечался так, как будто в этот день звезды сходились в космическом танце, а Бог спускался на землю. А теперь что? Ее заветный день я провожу среди уставших незнакомцев, ждущих поезда. Мое тело сгибается под тяжестью пакетов, а мысли крутятся вокруг рельсов впереди.

– Вам помочь?

Какой наблюдательный молодой человек. Заметил такую маленькую деталь, как немой крик о помощи. Может, я выгляжу настолько жалко, что меня надо непременно спасать? Тревожные мысли, как яд, отравляют мою голову. Может, пальцы так сильно дрожат, что все давно считают меня ходячим мертвецом? Может, все уставились на мою сгорбленную спину и боятся, как бы она не сломалась?

Не хочу так. У меня еще есть время. На меня не будут смотреть с жалостью, думая, что я не в силах нести собственную жизнь на плечах. Я несла на плечах чужие жизни.

Нет, нет, нет. Только не сейчас. Не тогда, когда я пытаюсь убедить себя, что у меня есть шанс. Не тогда, когда я живу самообманом, придумывая мнимое будущее. Не тогда, когда настоящая жизнь осталась в прошлом.

– Сама справлюсь, – бросаю холодно и грубо.

По-другому нельзя. Нужно доказать, что я все еще могу что-то сделать. Правда, не знаю, кому доказать: всему миру, самой себе, Богу или совершенным ошибкам. А вот ошибок было много. Очень. Одна ошибка сменяла другую, когда первую я даже не успевала исправить. Неужели я это заслужила? Может, и да. Но я ведь старалась.

Старалась быть лучше, чем вчера. И повторяла эту мантру изо дня в день. Хоть и всю жизнь считала, что не мне, а миру нужно меняться.

Старалась не кричать, когда она приходила домой позднее обычного. Моя вина в том, что я была заботливой мамой, искренне лелеющей непокорную дочь?

Старалась забыть страх и научиться спать без кошмаров. Как это сделать, если дыхание сводит даже от звука клаксонов?

Старалась просто быть, несмотря на призраки тех людей, чьи жизни оборвались из-за меня. Хотя там я и не могла иначе.

Разве этого недостаточно?

Все эти попытки и терзания были зря? Годы в ожидании возвращения дочери, которая будет извиняться на коленях, тоже были напрасными?

Как тяжело.

Тяжело осознать, что вещи, которые были смыслом жизни, давно утратили свою суть. Придется смириться, снова и снова возвращаясь на давно осточертевшую станцию. Рельсы назойливо скрипят под весом поезда. Слишком яркий свет разрезает темноту. Свисток мужчины по вторникам и женщины в синем костюме – по четвергам. Табло, что начинает мигать, когда время приближается к нулю. Свисающие из чужих карманов наушники, откуда слышны песни, хотя головы людей забиты совершенно другим. Дети и взрослые будто магнитом тянутся к дверям поезда. Интересно, они думают о том, что состав пролетит мимо станции, так и не остановившись? Или о том, что, если они не войдут в конкретную дверь, немедленно настанет конец света? Эта картина стала жутко родной, а каждая деталь – затертой и обыденной.

И еще одна мысль приходит мне в голову уже в который раз. Она гудит в мозгах, как колокол, и пляшет, словно марионетка дьявола. Впервые она пришла еще во времена войны. Я была подростком, а за плечами уже остались похороны отца, матери и подруги. Казалось, что жизнь не может быть другой. Только бесконечная грязь на лицах близких людей, страх, идущий за руку со сталью в сердце, и усталость. Я безумно устала в свои четырнадцать лет. Снова эта мысль пришла после ухода дочери. Я снова потеряла то, что было дано моей и без того ядовитой душе. И сейчас, спустя столько лет, мысль опять вернулась – надо прыгнуть.

Просто взять и переступить невидимый барьер, державший меня все эти годы. Стать очередным именем на первой полосе газет. Превратиться в ничто. Люди наверняка спишут все на старческий маразм, но никто не узнает правды. Правды о том, как тяжело жить, понимая, что завтра все равно наступит.