И вот как? КАК можно с такими людьми работать?!

Терпение Хворя заканчивалось. Но выработанная за годы сила воли позволяла сносить издевательства с олимпийским спокойствием.

Тем более что это было намного легче, чем отбиваться от собственных кошмаров.

***

Если в институте Давид страдал от насмешек и троллинга одногруппников, но старательно виду не показывал, то дома отец выговаривал ему ещё хуже. Особенно в случаях, не зависящих от самого́ Давида.

Отцу не нравился ни вуз, выбранный сыном, ни его новое окружение. И особенно ему не нравилось, что Давид по утрам не читает Тору и учится по субботам.

– В синагоге такого бы не потерпели! – любил повторять Моисей Львович Хворь, бывший, на самом деле, далеко не самым ретивым представителем своей веры.

Вернувшись домой в субботу после первой сессии, которую Синицына тоже завалила, Давид составил список дел и зарылся в интернет, подыскивая информацию к очередному заказу по рефератам.

Небольшая сдельная подработка обеспечивала ему средства на личные карманные расходы. Несмотря на стабильное финансовое положение семьи и квартиру в центре Петербурга, Давида воспитывали в трепетном уважении к деньгам, старшему поколению и своим корням.

Ноутбук гудел, сохраняя новые файлы, а Давид опять посетовал на вентилятор и маленькую производительность компа. Но на новый тратиться не позволяла врождённая бережливость.

Он пробежал глазами методичку и так увлёкся усвоением материала, что не сразу увидел прикосновение к руке. Не почувствовал, а именно увидел настойчивое поглаживание поверх быстро печатающих пальцев.

Вытянутая когтистая лапа монстра скользила по его коже, не оставляя никаких ощущений, кроме страха. Несмотря на серость и прозрачность, Давид отлично видел толстые вены, перевивающие саму руку и пальцы. Монстр хотел внимания.

«Смерть», – прошептал скрипучий голос возле уха, растягивая «с», почти превратившуюся в шипение.

Давид сглотнул, прикрыл глаза и досчитал до десяти. Он знал, что сто́ит посмотреть на монстра, и зубастая пасть разразится проклятиями и бранью. Потянется к нему и уже не отстанет.

Почему ОНО успокоилось на несколько лет, а теперь вновь стало таким агрессивным?

Следствие стресса из-за смены обстановки? Или потому что Давид перестал принимать таблетки? Но успокоительное плохо действовало на мозги. Давид понял это в выпускном классе и с тех пор втихую сливал дорогущие медикаменты в унитаз.

Видимо, зря.

Открыл глаза, лапа исчезла. А чувство тревоги и страха возросло.

Он жил с этими голосами с детства.

И теперь справится.

Хлопнула дверь, громко звякнули ключи. Отец бросил их в фарфоровое блюдце в прихожей, вместо того чтобы повесить в ключницу.

А это значит, он недоволен.

Давид окинул взглядом комнату, убедившись, что в ней царят порядок и идеальная чистота. Хлопнул крышкой ноутбука, засунул его в специальную полку под столешницей и приготовился к сеансу мозговыедания.

Младшего брата ещё не было дома, видимо, где-то гулял, поэтому вся злость отца непременно достанется Давиду. А судя по вибрации шагов, злости этой накопилось немало.

– А сын отцу даже «привет» не скажет? – Моисей Львович был высоким, немного раздобревшим на домашней сытной еде мужчиной. Вместо того чтобы переодеться, он, всё ещё в зимнем пальто, заглянул к Давиду и обиженно пробасил: – Опять контракт расторгли. Второй за неделю, – и столько горечи и обиды было в этих словах, что Давид не сдержался:

– Может быть, не стоило в субботу подписывать? – прозвучало почти язвительно. И Давид тут же пожалел, потому что отец покраснел, ввалился в комнату и взревел: