У меня осталась только гитара, она всегда была со мной и есть в моей жизни. Замечаю, как непроизвольно могу в воздухе при движении, перебирать пальцами фантомные струны, будто наигрывая мелодию, подбирая аккорды мысленно в голове. Я чёртова извращенка, помешанная на своём инструменте, сутками могу сидеть с ней и мурлыкать себе под нос. Ещё школьницей взяла её в руки и больше мы не расставались, она моё увлечение, моя религия, мой хлеб и мой мужчина. Определённо моя гитара – это он. И вроде бы, у нас хорошо получается быть вместе, хорошо нам, хорошо тем людям, кто приходит на наши стримы и квартирники. Ведь они возвращаются снова и снова, смеются и рыдают, благодарят и приглашают спеть на каком-нибудь празднике или мероприятии. А я что – я с радостью. Дальше больше, обширнее, звучнее, с репертуаром и за денежку, маленько себе оставлю, с храмом поделюсь, за здравие и по совести.

Когда Игорь решил уйти из моей жизни, я сначала пыталась прояснить ситуацию и прийти к понимаю, но в одиночку у меня это мало получалось, он буквально стёр все возможные пересечения и источники. Я просто приняла данность, а заниматься самоистязанием и пытаться доминировать над выбором человека, для меня это чуждо и гадко, поэтому я отпустила его из своей реальности, из своих мыслей и не искала с ним встречи.

Наше общение с Игорем, оно вообще было со странностями – и я до сих пор, с трудом могу разобраться в том, кем я была для него, что ему было нужно от меня, чего хотелось, нужна ли я была ему и совпадали ли наши желания. Игорь всегда такой разный, мне было трудно успевать за сменой его настроения. А поговорить просто так, душевно и содержательно, у нас почему-то не получалось, просто сказать чего хотим друг от друга, зачем мы друг другу, может ли вообще что-то получится у нас с перспективой будущего или это иллюзия и наши возможности мало помогут жизни наших желаний. Только всё это в миг лопнуло и осталось без ответов, Игорь решил за нас двоих, лишил меня права выбора. А может это и есть лучшее, оно самое.

Правильно говорят, что человек любит по-настоящему тогда, когда может отпустить своего любимого в свободную жизнь, даже если эта жизнь будет с кем-то другим – и я отпустила, я допускала такую идею, что Игорь будет счастлив с другой женщиной, с другим своим человеком. С Русланом же и компанией из "Бобрятника" мы продолжали общаться, но заметно реже, чем было раньше. Таня, так вообще прекратила со мной всякие контакты, но я видела её регулярно на своих уличных выступлениях – и от одного этого мне было приятно. Помнится, она всегда от меня держалась обособленно, наверно, у неё на это были какие-то свои причины и объяснения, а я этим особо и не замарачивалась.

А потом появилась Лариса, напористая, слезливая и обиженная, у этой женщины забавно получалось скрывать свою зависимость от чувств к Игорю, а я сразу поняла, кто она такая. Для чего только я ей понадобилась, портрет написать? Пишу портреты, визуализирую, воплощаю те образы, которые вижу перед собой, которые выходят и находятся внутри, за этим внешним впечатлением инициированным для жизни и для защиты, а порой и для нападения. Я написала портрет Ларисы, красивая женщина. Пару раз мы в кафе посидели, поболтали, откровенно и прямо эта женщина меня ни о чем не спрашивала, все разговоры отвлечённые, воздушные и без смысловой нагрузки, без всяких угроз, оскорблений, без серной кислоты и запугиваний, как это обычно бывает у ревнивых бабищ, претендующих на безоговорочную власть над сердцем, над мозгом и над членом своего избранника. А потом я узнала, что Лариса умерла. Тогда, как раз Руслан неожиданно позвонил мне и предложил работу в "Бобрятнике". Нутро от такого известия как-то так сжалось, горько стало за эту красивую, милую женщину, которая решила отказаться от своего права на жизнь.