– После моей смерти веди дела как вел. Марджан ханум одна не справится. Я счастлив, что встретил тебя, ты честный человек и прекрасный друг. Оставайся таким, – сказал Ага-Али.

– Рано о смерти говорить, – успокаивал его Андрей Павлович.

– Нет, мой хороший, уже пора, сам чувствую. Доктор Шварц что-то по-немецки Агахану говорил и головой качал. Я хоть и языка не знаю, но по выражению сына понял все, – с сильной отдышкой говорил Ага-Али. – Я счастливый. Вон каких сынов вырастил. Двое за границей живут, Баба-Али в Англии, Агахан поехал учиться в Германию, инженером будет. Мелик-Ага продолжает мое дело, а о Шихали и вовсе говорить не приходится. Дочери просто красавицы, – Ага-Али хотел было ему сказать про жен своих, особенно про Марджан, как он счастлив, что прожил свою жизнь рядом с этой женщиной, но нельзя. Это личное. Только ему принадлежащее.

Вошла Марджан. Андрей Павлович встал.

– Я принесу тебе поесть? – спросила она.

– Нет, просто посиди со мной. Андрюша уже уходит, – он взял ее за руку. Сколько несказанных слов было в этом рукопожатии…

Вечером того же дня Ага-Али скончался.

По настоянию Мешад-Марджан Ага-Али похоронили во дворе дома в Сураханах. Поселок погрузился в траур, для всех Ага-Али был отцом, защитником и покровителем. Его заботу односельчане очень ценили, он построил школу, чтобы их дети были грамотными, медицинский пункт, который они с гордостью называли «больница». Строгий до суровости, он всегда мог выслушать и помочь. Можно ли перечислить благие дела отца? Отец, он и есть отец, и этим все сказано. Три дня давали эйсан. На четвертый день Марджан позвала детей.

– Прошу вас, – начала она. – Вы сделали все необходимое, оставаться здесь 40 дней нет надобности. Идите по своим делам. Душа вашего отца воссоединилась с душами ваших братьев. Наши родные всегда с нами. Ага-Али – счастливый человек, он ушел из жизни на плечах своих сыновей. Это дано не каждому. Я еще раз выражаю вам свое соболезнование. Идите, приедете на сороковины.

Она обняла своих сыновей, дочерей, зятьев и ушла, скрывая слезы, в ее жизни начинался новый этап. Этап вдовы.

– Нет, Марджан, ты сильная, ты не сдашься, – повторяла она сама себе.

Все разъехались. Наступила ночь. Марджан ханум начала одеваться. Никто, кроме ее слуги, не знал, что она ночью с двумя сторожевыми псами охраняет могилу мужа. Взяв ружье Ага-Али, она скомандовала слуге:

– Пошли. Эти мерзавцы не смогли его убить, могут осквернить могилу, пошли.

Так прошли 40 дней, а точнее, 40 ночей. Наутро после сороковин она сообщила о своем решении перезахоронить Ага-Али.

– С духовенством я уже договорилась. На все воля Божья.

Шихали выделил матери шестерых смельчаков из своей охраны. Марджан велела завернуть останки мужа в ковер и отправилась в путь. Куда она едет, знал только Шихали.

И поныне покоится тело Ага-Али на старом кладбище в далеком от дома Хорасане.

Мелик-Ага проигрывал, ему явно не везло. После очередного проигрыша он послал телохранителя к Шихали домой. Шихали вместе с Сарией ханум были в гостях у своих друзей. Не застав их, телохранитель вернулся в казино. Мелик-Ага нервничал, он хотел отыграться.

– Пойдемте, – упрашивал его телохранитель, – отыграетесь в следующий раз.

Но Мелик-Ага уходить не собирался. Он никогда ни у кого не одалживал денег, кроме Шихали, а сегодня…

Мелик-Ага подошел к сидевшему в дали зала давнему знакомому отца, которого тоже хорошо знал.

– Прошу вас, – начал немного смутившись. – Не могли ли вы, уважаемый Лютви-бек, одолжить мне немного денег? Утром верну. Слово чести.

Лютви-бек улыбнулся: – Нет, сынок, нету денег, прости. Хоть умри, денег нет.