– Ты что, себе совсем не готовишь?

– Ага. Некогда.

– А я скучаю по твоему борщу, – признается Лешка.

– Что ж не сказал? Я бы сварила. В следующий раз буду знать, чем вас порадовать.

– Угу.

Поговорили, блин. Ну, да ладно. Вряд ли что-то может сделать этот день хуже. Ужинаем, вяло болтаем. Неразговорчивость сыновей меня не пугает. Я не верю, что могла так быстро утратить контакт с детьми. Скорее они просто устали.

– Я спать.

– Я тоже… – вскакивает из-за стола Лешка.

– Я постелила вам в большой спальне.

– На одной кровати?

– Ну, извините, – развожу руками.

– И как ты планировала, чтобы мы с тобой жили? – возмущенно бормочет Сережа.

– Если бы вы согласились, я бы что-нибудь непременно придумала! – рявкаю в ответ, потому что реально, блин, задолбал. Тоже мне – принц датский.

Видя, что мое терпение на исходе, мальчики уходят, бормоча под нос что-то невнятное, а меня аж трясет. Да, здесь бы у них не было отдельных комнат, но это не означает, что мы не смогли бы нормально разместиться и наладить комфортный быт. Было бы желание, правда?

Гремя посудой, убираю со стола. Стираю крошки, загружаю посудомойку. Телефон молчит – даже блондинчик из спортзала не пишет, хотя он регулярно давал о себе знать, наплевав на мой запрет. То фотки мне присылал (нормальные, без обнаженки) – одну с катка и еще одну – из зала, то ссылку на протеин, сопроводив ту короткой припиской, что с ним моя попка станет еще аппетитнее. Я решила ему не отвечать, но и блокировать тоже не стала. Было интересно, как надолго мальчишки хватит. К тому же наличие поклонника, пусть даже такого сомнительного, оказалось отличной подпоркой для моей пошатнувшейся самооценки.

Залогинившись под Алкиным паролем, от нечего делать опять захожу в сториз к Эдиковой «любви». Может быть, за последние дни я ударилась в мазохизм – не знаю, как еще это объяснить. С новой фотки на меня смотрят мясистые титьки, в ложбинке которых поблескивала подвеска Ван Клиф. Да, далеко не самая дорогая в коллекции, но все же. Лично я даже вспомнить не могу, когда Эдик в последний раз мне что-то дарил. Вот так, да? Я не заслужила, а эта… От злости и ощущения лютой несправедливости простреливает в висках. Во мне как будто и впрямь что-то рушится в этот момент, вспарывая зазубренными краями душу. Вскакиваю на ноги. Диковато оглядываюсь по сторонам. Мне кажется, на эмоциях я бы разнесла всю квартиру, если бы в ту секунду не зазвонил телефон.

– Да, Александр Викторович? Ч-что-то случилось? – голос срывается, а зубы стучат так, что я боюсь, как бы ему это не было слышно.

– Хочу еще раз извиниться. Я, наверное, брякнул какую-то хрень. Но это оттого, что ты мне всегда нравилась.

Беру паузу, чтобы осознать сказанное. Так… Так! Похоже, я готова сотворить какую-то дичь. Но и черт с ним!

– А сейчас нравлюсь?

Надо отдать Кириллову должное – теряется он недолго.

– Сейчас даже больше прежнего.

Диктую свой адрес.

– Приедешь – наберешь, я выйду.

Я выйду?! Господи, что я, на хрен, творю?! А, собственно, что? Разберусь по факту! И снова я хватаюсь за телефон.

– Лерка!

– Что?

– Кажется, я собралась согрешить! – выпаливаю в трубку.

– Ну-у-у, если грех красив, высок, широкоплеч и хорошо сложен, то почему бы и не взять его на душу? В старости отмолишь, – смеется подруга.

– Думаешь? – с отчаянием дергаю волосы.

– А что, он в самом деле хорош?

– Не знаю. Мы давно знакомы, но по понятным причинам я никогда не примеряла его на себя.

– А сейчас что изменилось?

Скатываюсь по стенке на пол:

– Я залезла на страничку к Эдиковой девке. Представляешь, он соврал, что у него дела. Не приехал на игру мальчиков. А сам с ней. Нет, ладно, я… Хрен с ним, да? Но дети… Дети тут при чем, Лер?! Мне за них обидно – капец. Они же с ним остались, они его боготворят! А он врет… Так втупую врет. Я что, совсем, выходит, его не знала? Еще и Ван Клиф этой твари дарит… А мне знаешь что в начале сезона сказал? Что я сыновьям купила слишком дорогую снарягу! – прорывает меня.