– Не догадываешься, о чем я хочу поговорить?

– Нет, – улыбается, клоун!

– Давай попробуем еще раз. Не догадываешься, о чем я хочу поговорить? – давлю взглядом. Ну, как так, а? Мы же договаривались! Он мне обещал – сказать, если сорвется.

– Юлька, да что случилось-то?

– Я отстраняю тебя от работы.

– Почему?

– Не могу подпускать тебя к людям в таком состоянии.

– Я в норме! – бесится Сёма.

– Нет. И пока ты себе в этом не признаешься, я ничем тебе не смогу помочь. Извини.

– Да ты гонишь! У меня запись до конца месяца!

– Придется девочкам взять на себя твою нагрузку. – Пожимаю плечами. – Позвони мне, если тебе понадобится какая-то помощь.

От обиды хочется плакать. Жизнь так несправедлива! Сёма ведь на самом деле классный мужик, когда не употребляет. И подставляет меня, лишь когда срывается. Твою ж мать, как во время! Засада по всем фронтам...

– Пошла ты! – уходя, Сёма нарочно переворачивает парикмахерский столик. На пол летят расчески, банки, склянки и новенький Дайсон. На грохот сбегается весь салон.

– Я еще вчера заметила, – шепчет мне на ухо Даша – еще одна визажистка. – Но думала, может, показалось.

– Нет, – вздыхаю я. – Маш, быстро звони Степной. Возможно, она сможет выйти. Если нет – всех по списку. И размещай объявление об открывшейся вакансии.

– Вот же дурак. Не живется спокойно… – причитает мастер маникюра.

– Ну что уж. Шоу маст гоу он. Возвращаемся к работе.

Из-за Сёминого демарша у нас творится настоящий дурдом. Мы, конечно, выкручиваемся, сделав некоторые рокировки состава, и чтобы залатать дыры, мне самой приходится взять часть клиентов. Ситуацию несколько скрашивает радость барышень, которые и мечтать не могли, что их накрасит сама Юля Мо. Улыбаясь им, я испытываю довольно смешанные чувства – и радость, и тоску, и необъяснимую грусть от воспоминаний о тех временах, когда я только начинала свой профессиональный путь. Сколько с тех пор сделано – страшно представить.

Эдик звонит в седьмом часу, когда я, закрутившись, уже и думать о нем забыла.

– Привет. Ты почему не забрала детей с тренировки? – наезжает сходу.

– Меня никто не просил. Ты же с ними живешь, значит, эти моменты теперь на твоем контроле.

– Что за бредни? Ты их мать!

– А ты отец. Если тебе нужна моя помощь – пожалуйста, предупреждай заранее, чтобы я могла подстроить свой график. Ты ничего не сказал – я полагала, что вы без меня справляетесь.

– Мы справляемся!

– Тогда какие ко мне вопросы?

– Юля!

– Послушай, я на работе. Мне неудобно говорить.

– Ладно! – рявкает Моисеев. – Я заберу их сам.

– Вот и славно. Как освобожусь, скину тебе «рыбу» мирового. Если тебя все устроит, завтра подам заявление.

– Какое заявление?

– На развод. Ну все, Эдик, пока… У меня правда по горло дел.

5. Глава 5

– Ну, что? Ты посмотрел?

– И тебе здравствуй, Юля… – иронизирует Моисеев.

– Извини, – вздыхаю я, тревожно косясь за спину. Вчера мы как-то выкрутились, сегодня тоже пока справлялись. Вот, я даже выкроила немного времени на звонок в промежутке между клиентками. А там, глядишь, и вовсе освобожусь, весна – не самое жирное время в нашей профессии. – У меня на работе дурдом. Сёма опять сорвался – вся запись псу под хвост.

– А я уж думал, ты спецом нам жизнь портишь, – хмыкает Эдик, опрокидывая меня в реальность. А ведь по привычке делясь с ним своими проблемами, я будто вернулась в прошлое, где не было ничего – ни того разговора, ни Эдькиных признаний в любви другой, ни моего переезда, ни судов... Твою ж мать!

– Даже так? – усмехаюсь я. – Хорошего же ты обо мне мнения.

– Юль, ты с детьми не виделась с тех пор, как ушла. Я уж молчу о том, что ты не забрала их с тренировки.