– Дедушка, а ты? Мы вместе пойдём?

– Нет, я останусь здесь.

– Нет, я тебя не оставлю здесь одного, – со слезами в голосе ответил мальчик.

– Я останусь здесь, – повторил Акинфий Степанович. – А ты спускайся вниз по Енисею, потом пойдёшь по Ангаре, притоку Енисея, она тебя и выведет к твоему деду. По адресу ты их найдёшь.

– Дедушка!

– Волчика с собой возьми. Он тебя охранять будет от зверья и от дурных людей.

Акинфий Степанович почувствовал, что голос его слабеет, конечности немеют.

– Иди сейчас, пока лето, будешь дарами тайги питаться. А то похолодает, зима наступит – пропадёшь, не дойдёшь.

– Нет, дедушка, без тебя я никуда не пойду!

– Пора тебе трогаться в путь. Пойдёшь, не забудь погасить огонь в очаге…

Ваня с Волчиком тронулись в путь. Взяв котомку с нехитрой снедью, Ваня пошёл на поиски своей родни. Ему предстояло идти вдоль реки. Сколько же надо было пройти маленьким ножкам, чтобы достичь наконец цели своего путешествия?

По одну его руку была тайга, по другую – Енисей. Он горделиво нёс свои воды через Сибирь, крутые пороги вставали на его пути.

Тайга здесь была незнакомая, он никогда не бывал в этих краях. Суров был её вид. Массы хвойного леса мрачно стояли над водой. Оказывается, тайга была намного-намного больше, чем он её себе представлял. И занимала она такие огромные площади, что обойти её всю не представлялось никакой возможности. Проходил день за днём, а тайга не кончалась. Глядя на чужой лес, Ваня чувствовал, как по спине ползёт страх. Кто там прячется, в этих сумрачных деревьях? Иногда Волчик скалился, шерсть на загривке вставала дыбом – вероятно, какой-то зверь был рядом. Может быть, хищник. Но присутствие Волчика исключало все нежеланные встречи.

Ночевали они на берегу (хоть из-за этого они и становились видимыми для потенциальных нападающих), потому что Ваня страшился зайти внутрь леса. Он разводил костерок, доставал оставшиеся кусочки из котомки, которая становилась всё меньше, и делил с Волчиком. Громадный пёс мгновенно проглатывал кусочки, брошенные ему Ваней, и вновь преданно смотрел ему в рот, наблюдая, как хозяин ест. Тому ничего не оставалось, как вновь делить свою порцию с Волчиком. Затем они устраивались на ночёвку, крепко прижимаясь друг к другу. Волчик грел Ваню своим теплом, чтоб он не замёрз холодной ночью на берегу реки.

Однажды запас их продуктов иссяк. Что им оставалось делать? Дедушка раз и навсегда научил внука бояться людей в тайге, где худой человек может быть страшнее зверя. Поэтому Ваня обходил стороной селения и не старался попасть на тропки, где ходили местные жители.

В один из дней они сидели на берегу холодного Енисея, голодные и замёрзшие. Зажечь костёр уже было нечем. Ваня крепко обнял Волчика, прижался к нему, стараясь вобрать его тепло.

– Вот мы с тобой остались одни, совсем одни на белом свете, – тихонько сказал он собаке, надеясь, что та его понимает. – Дедушки нет, никто нас не пожалеет, не накормит…

Голод не тётка. Пришлось им искать деревни, где можно было бы найти продовольствие. Ваня боялся днём появляться там – дедушкина наука сказывалась: а ну как нападут на него. Поэтому он появлялся там ночью. Пробираясь в темноте по деревенским улицам, он видел у домов оставленный кем-то хлеб и молоко. Сначала он не решался брать их, а потом, когда живот совсем подвело с голодухи, выпивал из кувшина молоко, а хлеб уносил с собой, деля его с Волчиком. Боясь, что его догонят и побьют за выпитое молоко и взятый хлеб, Ваня с собакой бегом бежали от этого места.

А путь предстоял неблизкий, потому хлеб всегда нужен был, но отчего он быстро кончался. Ваня приспособился каждую ночь приходить в деревни, встречающиеся ему на пути, и кормиться молоком и хлебом. Кому они предназначались? Этого он не знал. Но видя, что продукты даром стоят, а ему очень кушать хочется, Ваня шёпотом просил прощения у хозяев и благодарил их за угощение.