Николай Александрович Жабин, потомственный дворянин из Тамбовской губернии, служивший некогда в лейб-гвардии Семёновском полку, затем ставший горным исправником в Енисейском округе, использовал свои знания о местных месторождениях для создания успешного золотопромышленного предприятия. В своих мемуарах он писал: "Сибирское золото уравняло сословия. На приисках дворянин и купец становились просто деловыми партнерами, их разделяла не родословная, а только размер доли в предприятии".

Внезапное обогащение сибирских золотопромышленников породило особый тип социального поведения, который современники часто называли "сибирским купеческим барством". Для этого феномена были характерны показная роскошь, стремление подражать аристократическому образу жизни при сохранении традиционного купеческого менталитета.

Многочисленные мемуары и журнальные статьи того времени описывают экстравагантные выходки разбогатевших золотопромышленников. Так, иркутский купец Иван Хаминов, владевший приисками в Олекминском округе, был известен тем, что зимой ездил на санях, полозья которых были обиты серебром, а сбруя лошадей украшена золотыми бляхами. На известном банкете в честь посещения Иркутска наследником престола (будущим императором Александром III) Хаминов подал гостям шампанское в серебряных ведрах, чем вызвал немалое удивление высоких гостей.

Другой золотопромышленник, Кондратий Лосевский из Томска, построил в городе особняк, в точности копирующий загородный дворец французских королей Трианон, хотя сам никогда не бывал во Франции и видел оригинал только на гравюрах. Внутреннее убранство дома включало мебель, заказанную в Париже, венецианские зеркала, севрский фарфор и даже подлинные картины Айвазовского и Брюллова, купленные на аукционах в Петербурге.

Известный писатель и этнограф Николай Ядринцев, сам выходец из сибирского купечества, иронично описывал быт новой элиты: "Сибирский купец, разбогатевший на золоте, живет в доме, построенном итальянским архитектором, спит на французской кровати, пьет чай из китайского фарфора, обедает на английском серебре, читает (если умеет) русские книги в немецком переплете и при этом ругается по-русски с чисто сибирскими оборотами".

Особенностью психологии многих золотопромышленников была страсть к азартным играм. Карточные долги в десятки тысяч рублей не были редкостью. Известен случай, когда золотопромышленник Лятин проиграл в карты не только все наличные деньги, но и еще не разработанный прииск, который впоследствии принес новому владельцу огромное состояние.

В то же время для многих разбогатевших золотопромышленников было характерно стремление к общественному признанию через благотворительность и меценатство. Они строили в сибирских городах школы, больницы, приюты, театры, жертвовали значительные суммы на образование, науку и культуру.

Александр Михайлович Сибиряков пожертвовал более миллиона рублей на устройство Томского университета – первого в Сибири. Кондратий Михайлович Посохин, бывший приказчик, разбогатевший на енисейских приисках, финансировал строительство нескольких школ в Красноярске и учредил стипендии для детей из малоимущих семей. Михаил Бутин построил в Нерчинске не только роскошный особняк для себя, но и общественную библиотеку, театр и бесплатную лечебницу для бедных.

Социальная психология золотопромышленников отражала общий переходный характер российского общества XIX века, в котором традиционные сословные ценности сосуществовали с новыми буржуазными идеалами. В этом смысле сибирское золото стало своеобразным катализатором модернизационных процессов в наиболее отдаленной части империи.