− Похоже, Колчак вел дело именно к этому, учитывая его позицию еще в Омске, − высказался Сыровы и подумал, что Колчак прав про театр, если учитывать, что многие в этом представлении играют часто не свои роли, а реплики их сплошь фальшивы.

− Я этого не то, что не допускаю, но понять это невозможно. Ведь в этом случае Колчак обречен. Теперь он не сможет вырваться, и мы будем вынуждены его выдать. В противном случае железная дорога для нас будет закрыта.

− Насколько я знаю, адмиралу были даны заверения союзников о его безопасности, и нам следует подумать о сохранении лица, − ответил Сыровы.

− «A la guerre comme, a la guerre…− на войне, как на войне», − так, кажется, будет по-русски, − прикуривая сигару и пуская дым, ответил Жанен.

– Приходится чем-то жертвовать, чтобы добиться генеральной победы или, по крайней мере, выйти сухими из этого болота. И потом, насколько теперь сам Колчак нужен нам как политическая фигура? Золотой запас практически в руках большевиков, каких-либо уступок по территориям он нам не подтвердил. И какова цена этих уступок, когда его Сибирская армия бежит на восток со скоростью напуганного, израненного оленя.

− Да, Вы правы, генерал, нам остается или передавать Колчака Советам, или вступать в бой с большевиками и потерять на время железную дорогу. Ведь генерал Каппель со своей армией на подходе. Он наверняка возьмет Иркутск, а с его помощью мы пробьемся на восток, − продолжал размышлять Сыровы о вариантах решения проблемы.

− Вы ошалели, Сыровы? – гневно отмел последний вариант Жанен.

– Я Вам твержу, что тоннели у Байкала и мосты заминированы. Или вы хотите провернуть войсковую операцию и захватить все тоннели и мосты раньше, чем они превратятся в груды камней?

− Посмотрите, − Жанен ткнул пальцем в карту, − их там десятки, а вся дорога протяженностью в сто километров идет вдоль скал, которые можно просто обрушить нам на головы умелым взрывом.

− Да, я понимаю, наши возможности в противостоянии крайне ограничены, − сжав губы, ответил Сыровы.

− Кстати, о Каппеле. Этот идеалист прислал мне депешу с вызовом на дуэль! Каково?! Это он в отместку за задержку поезда Колчака в Нижнеудинске. Узнаю Каппеля. Человеку под сорок, а он еще полон благородных юношеских порывов. Смешно.

Жанен, потягивая сигару, задумался, очевидно, что-то припомнив:

− Странные они, эти русские офицеры старой закалки. В них столько чести и колкости, что из них можно плести бесконечной длины колючую проволоку. Вот новая формация офицеров, что пришли уже после войны в армию, намного практичнее и все сплошь циники.

− Так и есть, генерал, − ответил Сыровы, − а еще пьянь несусветная. Этих можно купить за ломаный полтинник или за литр хорошего коньяка.

− Так что? Решено? Колчака сдаем Политцентру в обмен на гарантии нашего беспрепятственного прохода по железной дороге? − стал подводить итог разговора Жанен.

− Да. Я думаю, это единственный для нас приемлемый вариант.

Так свершилось предательство союзников во имя собственных интересов.

Двадцать первого января эсеро-меньшевистский Политцентр в Иркутске прекратил свое существование, а власть в городе полностью перешла в руки Иркутского военно-революционного комитета большевиков. В начале февраля председатель Иркутского ревкома Александр Ширямов подписал с чехословацкими легионерами соглашение о беспрепятственном движении поездов через Иркутск и по Кругобайкальской железной дороге. Золотой запас был отправлен под охрану большевистского конвоя после ареста адмирала, и хотя бы в этой части намерения Колчака сбылись. Возможно, в этом и был смысл жертвы адмирала Колчака – исключить разграбление золотого запаса России союзниками и передать его тем, кто входил во власть страны основательно и надолго.