Правда, следует отметить, что цифры могут быть несколько преувеличенными. Провинциальные полки колоний набирались по квотам на одну кампанию, официально на год, но перед наступлением холодов обычно распускались. Отслуживший один сезон солдат мог записаться на следующий год, что особенно было заметно в Вирджинии, и опять попасть в «подсчет», плюс участие некоторых американцев свелось к однократному сбору в состав милиции, обязательной во всех колониях кроме баптистских групп Пенсильвании.

Национальный состав был пёстрым. Только до 1750 года в колонии прибыло 60 000 ирландцев и шотландцев и 50 000 немцев, не считая прочих народов (тех же англичан) – достаточно сравнить с 30 000 переселенцами в Новую Францию за всё время. Тринадцать колоний формировались как настоящее столпотворение народов, говорящее на своих наречиях и диалектах, со своими жизненными укладами, законами и традициями.

Так, имели место быть курьёзные случаи: когда набирали пенсильванских немцев в ополчение Юга, шедшее атаковать Огайо в 1758 году, они не понимали команды, которые им отдавали британские офицеры, не слушались и подчинялись только своим выборным командирам. Потомки голландцев в Нью-Йорке также часто не знали английского языка (особенно живущие на окраинах в глуши).

Государственное устройство также не грешило единообразием. Колониям было отпущено самоуправление, с некоторым ограничением, которым они воспользовались по-своему, организуя каждая свою систему выбора законодательной (парламент), исполнительной (губернаторы) и судебной власти. Политические партии или фракции отсутствовали, попытки их создания наталкивались на нежелание самих колонистов объединяться по какому-либо признаку, кроме религиозного и территориального.

Долгое время это способствовало и нежеланию колоний создания единого Конгресса, координировавшего жизнь всех колоний от Юга до Севера. Последнее предложение Бенджамина Франклина подобного типа оказалось отклонено перед самой войной в 1754 году. Собиравшаяся с 1755 года Ассамблея колония была скорее координационным центром ведения войны, главными решениями которой становились квоты на год для провинциальных полков и согласование с британским командованием.

Тем не менее, определённая унификация имела место быть. Основой служило английское право: оно определяло более-менее порядок избрания губернаторов и поддерживающего их совета.

Все органы были выборными. Выборы стали чем-то вроде «фишки» Тринадцати колоний, их фирменным знаком, хотя в каждой провинции проводились по-своему. Отдельно состояло ведомство (вернее, интендантство по делам индейцев), которое занималось вопросами взаимоотношений с коренным населением Америки и имело центральное подчинение.

В зависимости от политических предпочтений основного массива избирателей формировался облик той или иной колонии. В Массачусетсе имело место быть клерикальное теократическое государство пуритан, в Пенсильвании правили «квакеры», в Коннектикуте или Род-Айленде состоялось что-то вроде демократии.

(Кроме того, «на отшибе» лежали владения Великобритании – Новая Шотландия и Ньюфаундленд. Однако англосаксонское население этих территорий оставалось невелико, всего несколько тысяч человек, и они выступали скорее в качестве оккупированных территорий, на которых не стихали всполохи сепаратизма. Эти земли управлялись Лондоном напрямую, через назначаемых им генерал-губернаторов).

Следует резюмировать, что американские колонии Англии были многолюдным, богатым, но отнюдь не целостным и хорошо организованным образованием. Грядущие войны должны были сплавить их в один котёл, монолит, который в наши дни зовётся Соединёнными Штатами Америки.