– Чего именно?

– Чтобы смерть к человеку с таким размахом пожаловала. У меня кони из стоил повыскакивали, когда хлопнуло-то…

– Стало быть, вы тоже слышали?.. – уточнил сыщик.

– А то как же не слышал? У нас даже дед Аким, что еще с войны глухотой страдает, сидя на табурете, в кадуху сиганул да токма об землю сильно тюкнулся… – И, видимо, вспомнив о своих непосредственных обязанностях, Мартын выставил вперед указательный палец и снова принялся проверять зрение и реакцию.

Сыщик устало вздохнул.

– Ну вроде бы жить будете, ваше благородь, – заключил конюх. – Уж не знаю как долго, но пока то уж точно соизволите дышать и даже передвигаться.

Зубов улыбнулся и коротко кивнул:

– Спасибо на добром слове.

– А вот это всегда пожалуйста. Для хорошего человека чего не жалко.

После этой фразы конюх как-то смутился и, опустив голову, быстро удалился по своим делам. Зубов не сразу понял причину, а когда обернулся, сразу все встало на свои места.

– Иван Федорович?

– Собственной персоной.

– Разрешите представиться, Сергей Карпович Шмелев, полицмейстер Покровского департамента полиции.

Сняв шапку-котелок, широколицый чиновник средних лет, темноволосый, с широкими бакенбардами, отдал короткое приветствие, как того предписывал внутренний устав. Но сыщика поразило не это.

– Покровский уезд, говорите? А можно поинтересоваться: какая нужда вас вынудила забраться в такую даль? Я ведь, если не ошибаюсь…

– Не ошибайтесь! – перебил его представитель власти.

Полицмейстер тяжело вздохнул и присел рядом с Зубовым на крохотную скамейку. Впрочем, уместились оба очень даже замечательно, совсем не помешав друг другу.

– Я ведь из благих намерений к вам, Иван Федорович. Так сказать, из самых чистых побуждений души и сердца. Прошу выслушайте, а уж потом свои каверзные вопросики задавайте.

– Что ж, извольте… – кивнул Зубов.

Еще раз вздохнув, на этот раз еще более тяжко, полицмейстер собрался с мыслями и осторожно начал:

– Знаете, тут до вас много народу побывало. И московские, и владимирские, не поверите, даже рязанские – и те свой нос сунули. Нет, я, конечно, понимаю: служба такая, лучше лишней бумажкой прикрыться, чем потом перед столичным начальством ответ держать. С вас станется! Даже если не виновен человек, все одно найдете за что в каземат упечь. Только вот что я вам скажу про здешние места… Не позволят они вам правду сыскать, никак не позволят. Шушмор ведь поумнее и поизворотливее всех нас вместе взятых будет. Уж поверьте мне, горемыке. Такая тут чертовщина творится, что не приведи Господь столкнуться. – После этих слов Шмелев перевел дыхание и продолжил: – Я ведь раньше как вы рассуждал. Приехал лет пять назад да с таким рвением за дело принялся, что дым коромыслом! Это когда только первые с обозов на Владимирском тракте пропадать стали. Ну, думаю, враз сейчас эту вражину раскрою… Только все это пустое. Да вы и сами проверить можете. Сколько бы здесь расследований не проводилось, а итог один… «Дознанием сего дело установлено, что дырка от бублика, а не вывод». – Надув щеки, полицмейстер издал непристойный звук ртом, но и так было понятно, что означает сей намек. – Шиш с маслом, а не результат, понимаешь ли…

– И что же вы мне предлагаете? – немного заскучав, поинтересовался Зубов.

      Настороженно поглядев на сыщика, Шмелев напряженно сомкнул уста. Понял, что наговорил лишнего. Со столичной персоной с места в карьер беседу начинать опасно. Вот, видимо, и погорел. Хорошее дельце – начальник департамента особого порученца от беспристрастного расследования отговаривает. Тут и впрямь про острог задуматься стоит.