Подойдя к калитке, сыщик повернул щеколду и попал во двор. Здесь было пусто: ни местных жителей, ни живности. Впрочем, собачья будка все-таки имелась.

Так, а где же пес?

Цепь небрежно валялась в пыли, обвивая пустую миску (лишь дождевая вода расплескалась по дну), а главный её конец исчезал в недрах собачьего жилища.

Сыщик приблизился к будке, присел на корточки и с интересом заглянул внутрь. Пес оказался небольшой, но ужасно лохматый, из-за чего определить породу было весьма затруднительно: вероятнее всего, обыкновенная дворняга. При этом сыщика удивило поведение пса. Вместо того, чтобы нежиться в лучах выглянувшего из-за туч солнца, дворняга забилась в угол и, прижавшись к земле, жалобно повизгивала.

Не успел Иван Федорович найти этому хоть какое-то маломальское объяснение, как из дома донеслись два резких хлопка. Револьверные выстрелы невозможно было спутать ни с чем иным…

      В руках сыщика тут же возник Смит-Вессон, и он быстрым шагом устремился к дому. Но не успел оказаться на крыльце, как раздался взрыв. Или оглушительный хлопок и звук битого стекла. Сыщика взрывной волной отбросило в сторону. Несколько минут, а может и гораздо дольше, он пытался прийти в себя. Вокруг все плыло. Причем в буквальном смысле слова. Земля вздыбилась и резко распрямилась.

Покачав головой, Иван Федорович с трудом приподнялся, облокотившись руками о землю. Попытался немного осмотреться. Мир вокруг был по-привычному тих и зелен. Деревья на месте, двор тоже там, где ему и положено быть. Кавардак творился исключительно в голове столичного гостя. Такое бывает, когда попадаешь в эпицентр взрыва. Причем такого мощного, что сравнить его можно разве что с девятидюймовой мортирой. Только ведь обязательно должны быть и последствия этого самого взрыва. А тут ни разрушений, ни воронки.

Встав на ноги, Иван Федорович, покачиваясь, сделал несколько шагов. Остановился, посмотрел себе под ноги. Всюду имелось много мелких осколков.

Ну, вот уже что-то.

Поднял взгляд. В доме не осталось ни одного целого стекла. Обхватив посильнее рукоять револьвера, сыщик вернулся к крыльцу. Ощущение было такое, словно его переехала телега.

По-простому, рукавом, он утер со лба пот. Прикоснулся к ноющему виску. На ладони остался яркий кровавый след. «Значит, все-таки контузия», – пришел к неутешительному выводу сыщик. И, словно не доверяя собственным глазам, опять оглядел двор. Лишь после этого подошел к двери. Хотел постучать, но вместо этого устало повалился вперед и оказался внутри в длинном коридоре.

Неприятный полумрак обжог глаза. Выставив перед собой оружие, Иван Федорович резко обернулся влево, вправо, как того требовала полицейская инструкция. Ему казалось, что он продолжает сохранять координацию, но, на самом деле, едва стоял на ногах.

Сил хватило на то, чтобы добраться до приемного зала, здесь сыщик остановился. Нога уткнулась во что-то твердое. Опустив голову, Иван Федорович вздрогнул. Левой рукой достал платок и прислонил его к носу. И лишь потом осторожно отступил назад.

Тело доктора было буквально разорвано пополам. Если такое и мог сотворить зверь, то в злобном приступе…

Нет, представить подобное было совершенно невозможно.

Прислонившись к стене, сыщик прижал платок сильнее к носу – его пробил приступ неудержимого кашля. Пистолет при этом продолжал находиться на уровне груди, ведь убийца все еще мог быть где-то неподалеку.

В это самое время из кабинета доктора донесся какой-то странный протяжный шепот. Рука дернулась, и едва не прозвучал выстрел. Лишь в последнюю минуту Зубов остановился, так и не нажав на спусковой крючок. А дальше настало оцепенение, потому что он увидел нечто невообразимое. Черный сгусток с явными человеческими очертаниями мерным шагов вышел, а точнее будет сказать – выплыл, из врачебного кабинета. Немного постоял на месте – человек-призрак взирал на непрошеного гостя. А затем начал в буквальном смысле слова подниматься к потолку.