Хьюго выглянул наружу и не смог сдержать восхищенного вздоха! Перед глазами лежал огромный зал с ослепительно белым сводчатым потолком, залитый светом из вытянутых в два этажа окон. Когда по вечерам дневной свет мерк, специальный человек длинным, как шест прыгуна в высоту факелом, зажигал огромные хрустальные люстры с канделябрами. Всего восемь штук. Центральная, самая большая и роскошная, висела на пару метров ниже остальных в центре зала ровнехонько над круглой конторкой библиотекаря. Тот всегда торопливо и увлеченно писал, почти касаясь стола длинным крючковатым носом. Казалось, что за годы работы здесь этот нескладный человек с седыми кудрями заполнил книгами собственного написания не меньше четверти всей библиотеки. Умные люди встречаются так редко в наше время! Проще наткнуться на смышленого кота, чем на умного человека. Большинство людей выглядят и ведут себя так, что поневоле веришь адептам Первой Приматисткой Церкви Богоявления (ППЦБ) или как часто называют ее недруги и злопыхатели – пипец бананам, утверждающим, что макаки, ведущие происхождение от человеческой расы – есть высшая форма жизни на Земле.

Высокие стены читального зала по периметру до потолка заставлены книжными стеллажами, такими основательными и крепкими, что если бы господь решил создавать новый мир взамен запылившегося, запятнанного и расхлябанного нынешнего, он мог бы использовать их за основу. Белизна стен такая, что с непривычки режет глаз. Всюду полки, а на них книги. Здесь их миллионы! По стеллажам, по периметру зала на уровне второго этажа бежит узенький балкончик. Он здесь не по прихоти архитектора, хоть и прекрасен, а чтобы посетителям было удобней добираться до книг на верхних полках. Пол библиотеки заложен бордовыми персидскими коврами с вытканными на них золотыми рычащими тиграми. Выглядит роскошно. Как во дворце из сказки «Тысяча и одна ночь». На коврах ровными рядами стоят тяжелые дубовые столы. На каждом, покрытом сверху темно коричневой кожей – золотая лампа с зеленым стеклом и писчий прибор с пером и чернильницей. Тишина здесь стоит особенная, с тихим монотонным гулом электрических лампочек, который по большей мере и не воспринимается вовсе, улавливается чутким ухом, и снова пропадает в гулкой тишине, словно неназойливый и тактичный официант в дорогом ресторане. Иногда идиллия взрывается кашлем или перелистыванием страницы, и снова покой возвращается в королевстве книг.

– Как же давно я здесь не был! – подумал Хьюго. Словно в первый раз, когда его привели сюда в детстве родители, он испытывал сейчас восхищение и робость. Как известно, пауки любят замкнутые пространства и укромные уголки, полумрак и сырость; а главный читальный зал Национальной библиотеки ничем этим похвастать, увы, не может. Зато здесь живут книги! Ради них Хьюго мог и перетерпеть волнение.

В своей жизни он руководствовался девизом, который любил повторять его дядя: когда сомневаешься – делай. Вот и сейчас он стряхнул пыль ностальгии, пролез через вентиляционную решетку и побежал вниз по резным дубовым полкам. Хьюго все рассчитал верно – это самый тихий и отдаленный уголок читального зала. Здесь его никто не увидит. Последние три или четыре метра он пролетел в плавном полете, и приземлился в огромной кадке с финиковой пальмой. Листья ее из-за недостатка света вытянулись и отвисли вниз до самого пола. Замечательное укрытие для паучка!

Хьюго осмотрелся по сторонам и тихо спустился по глиняной кадке вниз на пол. Он не был покрыт ковром в этой части библиотеки, что было на руку Хьюго. Или точнее сказать – на ногу? Ходить по ковру, особенно по такому пышному – все равно, что брести по болоту, только хуже. Лапки проваливаются, запутываются в ворсинках, никаких сил не хватит, чтобы выбраться. Хьюго снял сумку, и бережно положил на пол. Выглянул из-за листа пальмы и длинно свистнул. Ровно два раза. Прислушался, и свистнул еще раз. Коротко.