– Верю, – отвечала она и еще плотнее зажмуривала глаза.

В этот раз Мышь поднялась на крышу одна и только бог знает, чего ей это стоило. Аккуратно ступая по ребристой поверхности крыши и раскинув лапки в стороны для большего баланса, Мышь дошаркала до двери голубятни и позвонила в маленький медный колокольчик на позеленевших от времени досках. В спину давила пропасть и хотелось поскорее попасть внутрь, подальше от опасности.

Дверь с мелодичным скрипом отворилась.

– Мышь? – удивленно протянул Ян, увидев подругу на пороге, – Вот уж кого не ожидал…

– Позволь, – Мышь отодвинула его властной лапкой и вошла внутрь, – Уфф! – выдохнула так, словно последние полчаса не дышала, – Чуть шею себе не свернула на этой вашей чертовой крыше! Привет, Жане!

– Здравствуй, Мышь, – Жане восприняла приход подруги как должное. Вот уж кого трудно удивить, – Кофе на тебя варить? Мы как раз собирались прикончить вчерашние имбирные пряники.

– Спрашиваешь! – ответила Мышь. Она уже сидела за сбитым из досок столом у круглого окошка, забранного крупной сеткой и счастливо улыбалась.

В последнее время Мышь стала говорить присвистывая. При этом, она нарочно подбирала слова с шипящими. Поэтому говорила медленно с огромными паузами. Крутила глазами и теребила подол юбки. Все это с абсолютно серьезным выражением лица.

– Хватит свистеть! – не выдержала наконец Жане, – Зачем ты это делаешь?

– Не знаю, – подумав, ответила Мышь, и весьма удачно просвистела на букве «з»

Паук Хьюго торопливо бежал по мокрой стене городского коллектора. На животе пристегнута большая тканая сумка. Время от времени он трогал ее одной из лапок, проверяя. Хьюго бежал легко и уверенно. Он был пауком в самом расцвете молодости: крепкие мышцы на пропорционально развитом теле атлета гармонировали с красивой и в чем-то аристократической внешностью. Не удивительно, что Блэки влюбилась в него с первого взгляда, впрочем, как и он в нее. Такое бывает, знаете ли. Заходит девушка по дороге домой в магазинчик на углу, чтобы купить вкусняшку на ужин и забывает, зачем пришла. А причина амнезии стоит за прилавком и смущенно улыбается…

Но к делу! Итак, Хьюго, как и Мышь, тоже приступил к выполнению первой фазы плана. Он бежал и старался не думать о Блэки и о предстоящей свадьбе. Все внимание – дороге. Любой другой давно бы заплутал в темных коридорах, раскинувшихся под брюхом старого города, но только не паук. Не зря у него восемь глаз! Хьюго видел все. Каждую трещину в побуревшем от времени кирпиче стен, все пятна плесени на потолке. Он бежал, прыгал и пригибался в бешеном ритме. Ножки мелькали, сливаясь в два полукруга по бокам брюшка; они как клинки рассекали затхлый воздух, а Хьюго напряженно думал. Он не спал этой ночью. Снова и снова Хьюго прокручивал в голове разговор с Мышью.

– Твоя невеста Блэки – черная вдова! – сказала она тогда, и добавила, – Ты чувствуешь, что может случиться после свадьбы, оттого и мучаешься…

Дальше Мышь хотела сказать главное, но Хьюго ее остановил. Он не мог позволить себе услышать то, о чем и сам догадывался. Знать наверняка и догадываться – не одно и то же. Теперь это не давало ему покоя. Может быть, Мышь совсем не то имела в виду? Как там она сказала? Она тебя сье… С ели сбросит? Она тебе съездит по уху? С енотом познакомит? Тьфу ты! Ну и бред! На самом деле, Хьюго знал, что хочет сказать ему Мышь. Но как только мысль эта появлялась в голове, другие гнали ее прочь, как гонит стая белую ворону. Бедняжка убегала вся в слезах, исчезала на время (видно бродила неподалеку неприкаянная), а потом пыталась пробить заслоны снова, и опять ее гнали прочь с улюлюканьем и позором.