– Так хватит? – он не узнал свой голос.

Она с трудом подняла голову:

– Хватит… У меня осколок там… справа… внизу… сбоку.

– Господи, да где же?! – он в панике уставился на небольшой тёмный треугольник внизу её живота, весь покрытый сгустками начавшей сворачиваться крови.

– Там, где находится аппендикс… – тяжело дыша, она приподняла голову, – справа, в самом низу… Что, анатомию в школе… не учил? Лезь туда… и нащупай там… осколок.

Андрей стиснул зубы, кивнул и молча стал отмывать снегом с этого места сгустки крови. Он увидел входное отверстие – оно было с рваными краями, и очень большим, как приоткрытый рот. Только что отмытая кожа вокруг отверстия снова обагрилась кровью, толчками выходящей из страшной раны…

Собравшись с духом, лейтенант решительно сунул в неё концы узкогубцев… Он держал инструмент осторожно, самыми кончиками пальцев, целиком полагаясь на тактильные ощущения: вытащив из её тела уже два осколка, он понял, как чувствуется момент касания об осколок кончиками инструмента.

Осторожно задвинул их прямо, на пару сантиметров, чуть-чуть пошуровал ими вправо и влево… сделал пару движений вверх и вниз… Ничего!

– Дак это… я инструментом-то… ничего не чувствую… – Андрей совсем растерялся, – нет там ничего…

– Да там он! Там!! Просто очень глубоко! – она в исступлении почти орала на него, – да не нащупаешь ты его своей этой железкой! Короткая она! – она расширила глаза и с надрывом крикнула: – пальцами лезь!! Нащупаешь его, поймёшь, где он сидит, тогда железякой этой его и подцепляй! Понял?!

Подавляя накатывающие на него приступы дурноты, и с трудом удерживая себя от потери сознания, он трясущимися пальцами полез в скользкую от горячей крови живую плоть.

– Глубже… ещё глубже… – как сквозь вату он слышал её указания, и когда пальцы до самых костяшек погрузились в мягкую, тёплую, располосованную осколком глубину, кончик осколка царапнул по ногтю.

Осколок оказался совсем не там, где ему положено было быть, а гораздо выше и правее. И он был большой, очень большой – раневой канал был очень широким. От мысли, что такого размера осколок просто перемешивает внутренности человека в кровавый фарш, у Андрея помутилось в голове, и он чуть не потерял сознание.

Но он отдышался, взял себя в руки, и старательно выгнав из головы все эти мысли, Андрей снова взялся за ржавый инструмент…

– Ну что, начинаем… – он выдохнул, посмотрел ей в глаза: – будет больно, скажешь…

– Твою маковку, Андрей! Мне БУДЕТ больно! Я буду орать, я буду ругаться, а ты, подлец, всё равно тащи, понял?!

Андрей, в очередной раз смахнул струящийся со лба пот, молча кивнул, и решительно ввёл в раневой канал узкогубцы. Агния, зарычав как рысь, дёрнулась в Пашкиных руках.

– Скажи Пашке, чтобы не смотрел! – напрочь срывая голос, она буквально рычала на Андрея, – скажи, что бы держал меня крепче!

– Да не смотрит он!! И держит!!

– Тащи! С-с-сука!! Ненавижу!!! – завыла она.

Узкогубцы почти полностью погрузились в рану, костяшки пальцев, коснулись её тела. Стиснув зубы, Андрей повёл ими немного вверх и вправо, и вот… Долгожданный лёгкий скрежет от касания металла по металлу!

Так… так…

Теперь приоткрыть инструмент….

Так… ухватить…

Есть!

Он наконец-то почувствовал, что крепко ухватил осколок. Пот капал с его лба, тряслись руки.

– Тащу… – он не узнал свой голос, таким он стал хриплым.

– А-а-а!!! В креста… в душу… в гробину мать… в печёнку… да в яйца!!! – она зашлась истошным криком, рыча сквозь зубы и извиваясь от боли…

То, что было потом, выпало из памяти Андрея, потому что, очнулся он только через пару минут, от того, что Пашка испуганно хлопал его по щекам. Сел, очумело осмотрелся: Агния уже села, и натянув кальсоны, пыталась натянуть на себя лётный комбинезон. Андрей поднял правую руку, чтобы вытереть пот, и увидел, что вся кисть его правой руки окровавлена и судорожно зажатые в ней узкогубцы до сих пор сжимают большой окровавленный осколок с рваными краями.