Со всех сторон нёсся весёлый гогот, подтрунивания:

– Жена, что ли?

– Жена, – коротко ответил Чудилин.

– Давай к нам, лейтенант, со своим стрелком! И жену свою сюда тащи! – зареготали дружно несколько молодых парней.

Поговорив немного с лётчиками, лейтенант сел за свободный стол, и посадил Агнию рядом. Подошла официантка, и поставив перед ними тарелки с ужином, стрельнула глазами на нового офицера, затем скользнула взглядом по девушке, сидящей рядом с ним.

– Компот сейчас принесу, – бросила она через плечо, удаляясь в сторону окошка раздачи.

– Это что, ресторан? – наклонившись к лейтенанту, шёпотом спросила Агния.

– Ну, какой же это ресторан? – оглянувшись («не услышал бы кто…»), пояснил лейтенант. – Просто столовая. Я ж тебе говорил. Для лётного состава, – добавил он.

– А это – лётчики? – она показала глазами на окружающих их людей.

– Лётчики. И стрелки тоже16

Она внимательно оглядывала окружавшую её непривычную действительность. Всё было внове, всё удивляло. Всё требовало хоть минимального, но разъяснения.

– А вон те, – наклонившись к нему и негромко, на ушко, – за дальним столом – что, водку пьют? Да?

– Водку, – кивнул лейтенант, – им полагается.

Чудилина здорово напрягал этот диалог: в любой момент их могли услышать и задать неудобный вопрос: «ты кого сюда привёл, лейтенант?».

Желая прервать поток неуместных сейчас вопросов, Чудилин придвинул к ней поближе тарелку:

– Ты, вот что, налегай-ка давай на котлеты.

Официантка принесла обещанный компот. Ушла, ещё раз стрельнув глазами.

– А за что водка полагается? – не унимался любопытный ангел.

– Ну как за что? За боевой вылет. Кто сегодня не летал – тем не полагается. Традиция, – пояснил он.

– Поня-я-ятно… – задумчиво прошептала она. – А что, и стрелки пьют?

– Конечно.

– Можно я не буду? Потом. Ну, когда мы тоже полетим…

– Можно. Слушай, давай уже ешь, хватит болтать!

Агния попробовала принесённый ужин. Немного подумала, потом встрепенулась, и опять потихоньку, на ушко:

– А что, пить не обязательно?

– Нет, не обязательно, – говорить с набитым ртом было трудно, – можешь не пить.

– А ты не будешь?

– Так, всё! Об этом – потом. А сейчас….

Договорить он не успел – к ним подсела пара опоздавших летунов (лётчик и стрелок – это было видно по их погонам). А лётчик, видать, был целый комэск – погоны-то у него были капитанские. На гимнастёрке капитана отсвечивал красным лаком орден «Красной Звезды», и ещё редкий пока орден «Отечественной Войны». Андрей Чудилин видел его впервые.

Капитан – молодой, лет 25…26, здоровый, плечистый, с уверенностью в движениях, сел за их столик, и просто, по-свойски протянул крепкую ладонь:

– Капитан Миронов, командир второй эскадрильи. Ты – Чудилин?

– Так точно!

– А это твой стрелок? – он кивнул в сторону смутившейся девушки.

– Он самый, сержант Чудилина, – и добавил: – жена.

После этого лейтенант скосил глаза на Агнию и подумал специально для неё, надеясь, что она услышит его мысль: «молчи, ради Бога, молчи!». Но она и сама, видать, поняла, что с лишними вопросами надо обождать, и сидела теперь молча, как будто набрала в рот воды.

Капитан коротким кивком головы влево показал на своего стрелка:

– Старший сержант Никишин. Николай. Очень рекомендую: лучший стрелок эскадрильи и внучатый племянник барона Мюнхгаузена.

Стрелок комэска, тоже плечистый, но поменьше ростом, чуть постарше капитана, с живыми глазами, и с модными косыми бачками на висках, от неожиданности аж поперхнулся. Капитан похлопал его по спине могучей ладонью:

– Кушай, кушай, Колян! – засмеялся капитан, – не обращай внимания, – и повернувшись к Чудилину, продолжил: