– Мне про тебя в штабе сказали, что ты к нам из истребителей попал. После ранения, стало быть?

– Так и есть, – нехотя подтвердил Чудилин, – переучился, потом запасной полк.

– Да это ерунда! Главное, что не желторотый. У тебя же и сбитые вроде есть? – слегка прищурился комэск.

– Ну, есть, – и поймав вопросительный взгляд, Чудилин скромно добавил, – пять. Просто повезло.

– Ну да, «повезло»! За «повезло» такие награды на грудь не вешают! – капитан кивнув, показал глазами своему товарищу на награды лейтенанта, – понял, Николай, каких нам людей порой судьба присылает? – он обратился к своему стрелку.

– Угу… – кивнул тот с набитым ртом.

– Тогда слушай сюда! – он немного наклонился к своему собеседнику, – у меня как раз забрали ведомого. Вон, вчера молодые пришли – он показал глазами на соседний столик, – одного из них ведомым к старшему лейтенанту Кутееву поставили. А старший лейтенант Кутеев до этого сам был ведомым. У меня. И вот теперь мы с Колькой, – он ещё раз хлопнул по спине своего стрелка, – вроде как сироты. Сапожник без сапог. Короче: пойдёшь ко мне ведомым?

Андрей так и просиял от счастья: быть ведомым у командира эскадрильи – это высшая степень доверия к новичку. Но и большая ответственность: облажаешься – потом вовек не отмоешься.

– Конечно, пойду!

– Ну и отлично! Значит, договорились!

– А самолёты свободные в полку есть? – чтобы закрепить успех, решил на всякий случай уточнить лейтенант.

– Ситуация каждый день меняется: сегодня есть, завтра нет. Потери материальной части почти каждый день. Что-то ремонтируют, что-то списывают. Мы вон, с Колькой, – он оказал глазами на своего стрелка, – за неделю уже две машины сменили. Короче, завтра утром разберёшься. Да завтра и погоды лётной не будет: в метеослужбе об этом однозначно сказали. Так что время у тебя есть…

Некоторое время ели молча, насыщаясь котлетами с жареной картошкой.

– На Ленинградском фронте воевал? – как бы между прочим поинтересовался стрелок комэска, кивнув на медаль «За оборону Ленинграда», висевшую на груди Чудилина.

Тот молча кивнул.

– Сам-то из Ленинграда, так, что ли? Или нет? – прищурился старший сержант.

– Ага, из него самого, – лаконично ответил лейтенант.

– Ого! – воскликнул старший сержант, – земляки, значит! Я ж тоже – Ленинградский! А ты где жил-то, землячок?

– Так на Новоовсянниковской улице, недалеко от Кировского завода. На нём же и работал. Электромехаником, – спокойно и с достоинством ответил лейтенант.

– Новоовсянниковская… Новоовсянниковская… О! Это же… это же… – старший сержант приставил палец ко лбу и картинно наморщил лоб: – рядом с Огородным переулком, верно? Там ещё рынок на углу! Отчего же?! Очень нам это место хорошо знакомо! Эта улица твоя на улицу Стачек17 выходит, точно! – радостно вскричал Коля Никишин, – считай, соседи! Я-то с Лиговки! Совсем рядом!

– Ну да, – кивнул, соглашаясь, лейтенант Чудилин, – недалеко.

– Слушай, а это… товарищ лейтенант, – сержант Никишин вытер губы тыльной стороной ладони, – а это что, тебе на груди ещё для одного ордена пуля пыталась дырочку просверлить?

– Осколок, маленький, – спокойно ответил на подколку лейтенант, – сегодня на машине сюда ехали, пара мессеров нас обстреляла.

– А так это что ж, вы на той самой машине ехали? – Коля аж перестал жевать, – так ведь там Михалыча убило, ну, шофер пожилой такой был…

– Мы же и сообщили об этом, когда добрались.

– А-а-а… вон оно как было-то! – протянул Николай, – жалко Михалыча… А вы как же? Всё-таки пометило? – он кивнул на заштопанную дырочку на груди Чудилина.

– Да-а-а… так, ерунда! Гимнастёрку порвало да царапнуло слегка, йодом в медчасти помазали, и всё, а дырочку Агния заштопала уже, – Чудилин тепло посмотрел на тихо сидящую рядом девушку, – да и постирала тоже. Нас же из машины выбросило. В грязи побарахтаться пришлось…