Жена моя, перед отправкой в Украину, сказала мне:

– Главное – фамилию не опозорь…

Видимо на подсознание эта установка сохранилась как чёткое указание. Плюс шок от полученных ранений.

– «Ахун» братан, что там? Сильно меня «размотало»?

– Да не…, нормально в целом всё.

– Братан, я не чувствую ни хрена. Дай я посмотрю.

– Не братан, не нужно. Не смотри. Сейчас всё перевяжем – потом посмотришь.

– Блин, братан, я своих яиц не чувствую… Если яйца оторвало, или ещё там что пострашнее, тогда братан прошу тебя – кровь не останавливай…

– «Буддист», ты чего гонишь? Да всё в порядке у тебя. Поцарапало слегка – сейчас мы всё перевяжем, и будет всё нормально. Так что не гони…

Я, конечно «Ахуну» не поверил, но вид сделал понимающий…

Время тянулось уж как-то очень долго. Наконец-то перевязывать меня закончили и оставили в покое. Чувствительность так и не пришла. Только ныло под коленкой левой ноги.

Замечаю «Кота» – он суетится возле выхода из блиндажа. Понимаю – «Кот» в шоке от произошедшего, но кроме него почему-то больше никого не вижу.

– «Кот», братан, по-братски помоги – мою ногу левую приподними и в колене согни, а то болит зараза.

«Кот» быстро нашёл какой-то небольшой ящик и подложил мне под ногу.

– «Буддист» братан, держись – не «залипай». Сейчас тебя эвакуируют. Пацаны – «бэхи» пошли заводить – отвезут тебя в госпиталь. Всё братан, будет нормально, – затараторил «Кот».

Грохот от разрывов прекратился. Я понял, что «прилёты» закончились – на улице были слышны голоса, заводились БМП – одна, вторая, третья.

Промелькнула мысль: «…видимо, не одного меня сегодня «размотало».

На пороге в «бунгало» появился «Жгут» (один из наших медиков), посмотрел на меня, спросил:

– Бля… И тебя тоже зацепило… Как ты?

– Нормально, держусь. Ты сам как?

– Я нормально.

– Обезболивающее ему поставили? – спросил он у кого-то.

– Нет, не делали.

– Срочно делайте…

– Не, не, не нужно, – запротестовал я. – Если мне сейчас этот «дурадол» поставят, то я точно «кони двину». Так что не нужно. Ты «Жгут», не переживай – я пока терплю. Если терпеть станет невмоготу – поставим «обезбол».

«Жгут» выбежал из «бунгало» на улицу. Сверху донёсся звук подъехавшей «бэхи».

Кто-то крикнул вниз, в блиндаж:

– Срочно тащите его наверх! – имея в виду меня.

Парни, которые были рядом со мной, взяли меня под руки, под ноги и вытащили из блиндажа на белый свет.

А на улице всё также ярко светило солнце на голубом небе. Лёгкий ветерок обдувал лесной прохладой, снова щебетали птицы. Природа продолжала жить своей жизнью, как будто пять минут назад никакой «войны» не было.

Когда-то давно, ещё в молодости, когда я служил срочную службу на «Северном флоте», наш корабль «шёл» по океану – до самого горизонта вокруг нас никого не было, только одна океанская вода почти сливалась с небом.

Вот тогда я осознал: «…если я упаду за борт и погибну, то ничего в мире не изменится – всё продолжит двигаться дальше, только уже без меня…».

Сейчас у меня появились такие же разочаровывающие мысли: «…если я умру в данный момент, то абсолютно ничего не изменится – весь мир с своими заботами продолжит жить дальше, только уже без меня». Умирать мне как-то расхотелось…

Только вот всю эту идиллию сейчас портили три «бэхи», стоявшие тут же рядом на лесной дороге с гудящими двигателями и знакомые ребята из отряда с серьёзными лицами, снующие туда-сюда.

На улице, возле входа в «бунгало Каптёра», меня положили на мягкие синие носилки, чем-то лёгким, блестящим накрыли ноги.

Я своим взглядом встретил взгляд «Кота». Было заметно, что он сильно переживает за меня. У «Кота» это уже был третий случай, когда «по-тяжёлому трёхсотит» кого-то из знакомых.