Павел смотрел, как она пьет.

– Ты так много умеешь, Маша, – сказал он и покраснел.

– Хочешь?

– Нет.

– Ну и правильно, – Машка допила и вытащила из стола папку с бумагами. – Боевые офицеры – телом статны, мозгом серы.

– Что? – Павел засмеялся и замахал, – ты несправедлива. Они гораздо храбрее нас.

– Уверен? – Машка подняла брови.

Павел растерялся.

– Маша, я обидел тебя?

– Ох, не говори ерунды. Нам пора заняться проверкой тестов моих гавриков. Сам вызвался мне помогать. Вот и помогай.

Они работали в тишине. Только крысенок изредка пытался сгрызть то проверенные листы, то ручку.

– Странные они у тебя.

– Кто? Вопросы?

– Нет, офицеры. Эта троица. Я, конечно, не знаю, кто они и откуда.

– А ты спроси.

– А ты скажешь?

– Смотря что. Вот, Кирилл Плотвинин – бывший математик, ушел с четвертого курса. От кругов Эйлера-Венна до округления потерь.

– Как думаешь, это эволюция или деградация? – попытался пошутить Павел.

– По-моему, это бегство. – Мария не приняла шутки, – впрочем, не мне судить.

– А остальные двое?

– Марк Станкович, – Машка сплела пальцы, – выходец из народа. Из маленькой такой деревушки. С родителями-язычниками отношений не поддерживает. Не то чтобы презирает, но не ладит. А еще ему изрядно оттоптал мозг помянутый покойный друг моего покойного мужа. Нас он должен просто ненавидеть.

– А этот… Глумус ненавидел штабных?

– Если не сказать хуже. Но Олег умен. Был умен. А за Марка я пока не в курсе.

– Понял. А третий?

– А третьему позарез хочется быть взрослым… Ладно, давай работать.

И они сели разбирать тесты. Вера у господ офицеров не изменилась, и этого следовало ожидать, а вот чувства… Глубина у Марка снизилась, у Влада выросла, а у Кирилла какие-то неясные скачки. Впрочем, глубина и не измеряема стандартными тестами.

– Маша, могу я тебя пригласить… в городе опять какой-то праздник. И с работой мы закончили. Осталось только отчет.

Машка помолчала, ей было очень жаль Павла. Очень и очень жаль.

– Паша, мне нужно лично отнести, согласовать. И… – она опять смотрела куда-то в глубину зеркала, – и это наверняка, займет время.

– Я подожду.

– Не надо, Паша, – она почесала крысенка за ухом. – Кстати, что они там вечно празднуют? Каждую неделю праздник.

– Что-то языческое. Я не уверен. Вроде, День длинного волоса.

– Ну вот. Я по экстерьеру не подойду. Не расстраивайся, будет еще праздник.

Она собрала бумаги. Очень не хотелось идти.

– Я все равно подожду. Или хотя бы провожу тебя до кабинета.

Машка почувствовала, что у нее нет сил отказаться.

Путь лежал через бывшую зону игровых автоматов. Здесь все давным-давно обесточили, но порой что-то просыпалось. То в одном, то в другом вспыхнет лампочка, проиграет пару тактов мелодия.

– Ну вот, пришли. Иди отдыхай.

– Хорошо, – Павел вздохнул. – Удачи там с отчетом.

Машка посмотрела на него и протянула фляжку, которую зачем-то взяла с собой.

– Хочешь еще кока-колы?

И скрылась за дверью.

Она вышла из кабинета главного часа через два. Привалилась к ледяной стене и стояла, тяжело дыша.

– Маша? – Павел приблизился к ней и взял за плечо. – Маша…

Она дернулась. Он увидел совсем близко расширенные глаза, цвет которых он никогда не мог понять, искусанные губы.

– Господи, что ты здесь делаешь?

Она отодвинула его. Провела ладонью по лбу, будто приходя в себя.

– Обещал же.

– Знаешь что, Павел. Ты отвратительно исполняешь приказы. – Она вдруг взяла его за руку. – Пойдем, погуляем.

На улицах еще шумел праздник. Смысла его, кажется, никто не понимал, а может, смысла и вовсе не было. На домах висели пучки волос с разноцветными ленточками. Девушки в народном пели усталыми голосами. Машка молча вела Павла сквозь толпу.