А, знаете, что на самом деле было? Я просто боялась услышать, что действительно не нужна ему. Боялась, что он скажет: я буду помогать тебе деньгами, но у меня другие планы, малая, прости. Кажется, я бы сдохла, если бы это услышала…

Помню, как говорила, что от Вадима приняла бы такой поворот событий. Мол, лучше бы он не предложение мне сделал, а это сказал — было бы куда лучше. Но Арсений всегда был «другим делом», и его безразличие разрушило бы меня до основания. Я знаю. Вон же стою. Ни жива ни мертва. С огромной дырой там, где было сердце. С осколками, которыми пропиталась моя душа…

Машина резко срывается в ночь. Мне остается только смотреть на задние ее габариты…

- Сонь, все будет хорошо, - шепчет на ухо тетя Нина, обнимая меня за плечи и поворачивая к дому, - Ему нужно время. Но все будет хорошо, вот увидишь… Он вернется.

Я знаю, что он вернется. Экзекуция только набирает обороты. Наказание еще не приведено в действие. А приговор уже вынесен...

4. «Как охренеть тому, кто видел, кажется, всё»

Арсений

- …да, мам, я же сказал, что приеду! - хмурюсь, пока ищу карточку от местного продуктового магазина.

Илюха стоит рядом. Краем глаза отмечаю, что весь сияет — опять увидел девчонку, теперь глазки ей строит. Усмехаюсь. Нет, он никогда не изменится, наверно. Какой должна быть его жена — я вообще без понятия. Чтобы он наконец-то остепенился…

- Мам, давай я перезвоню, окей? На кассе. Мне неудобно.

- Арсений! Ты что заезжал в магазин?!

- Мам…

- Я же сказала, что это срочно!

- Все, давай! Быстрее здесь разберусь, быстрее приеду!

Цыкаю и отрубаюсь. Этот странный нерв меня напрягает, конечно, но я за маму относительно спокоен теперь. Она живет с Михалычем, а он уж точно не позволит, чему-то плохому случиться. Правда эта истерика…

Нет, все ок. Я просто накручиваю себя.

- Госпа-а-аде… - Илья закатывает глаза, потом улыбается очаровательно и смотрит на ту самую девчонку, - Девушка, может, карточкой угостите? Пока мой друг свою найдет — мы все здесь поседеем.

Ясно.

Не вынимаю найденное — прячу. Это попытка заговорить, видимо, сильно она ему понравилась.

Тихо усмехаюсь и глаза закатываю. О чем это я? Мы же об Илье. Ему так каждая вторая нравится.

Отхожу чуть в сторону, не буду мешать голубкам ворковать. Меланхолично разглядываю хорошо известный мне магазин. Здесь и лиц знакомых тоже много. Уже почти полтора года я живу в Питере, а мне все сложно привыкнуть, что заходя за продуктами, ты едва ли наткнешься на кого-то, кого знаешь лично.

Здесь — иной разговор.

Вон того мужика, например, я раз двести арестовывал за синьку. А того… бреду глазами по зале, того я арестовывал за какую-то дичь. Домашний тиран и деспот. Мудак, одним словом. Так, а этот раньше бегал по району и разрисовывал стены из баллончика. Теперь вроде нормальный человек, хотя и тогда нормальным был — рисовал красиво, говорил складно, не охеревал, но и в обиду себя не давал. А этот…

Смотрю на незнакомца. Нет, я не жду, что буду знать каждого в Гатчине — это бред полный, но…меня почему-то изнутри ударяет. Я вижу только мельком его анфас, он сразу отворачивается, расплачиваясь на кассе. А я смотрю. Продолжаю смотреть в мощную спину. Высокий пиздец. Башка светлая, волосы взъерошены. Он говорит с кем-то по телефону, и до меня доносится обрывок разговора:

- Твою мать, хватит уже орать! Я сделал! Да!…Что?! Не могу воды зайти купить?! Подождешь! И она тоже подождет!

Мужик отстраняется от кассы, и я снова вижу его анфас. А еще получаю разряд.

Клянусь, это же…

Хмурюсь. Не может быть. Что ему здесь делать?

- Я сейчас… - рассеянно говорю Илье, иду за ним к выходу.