Так что, наверно, винить мне некого особо за то, что происходит дальше.

А дальше Арсения рвет.

Он отбрасывает сигарету и буквально подскакивает ко мне. Хватает за предплечья. Вот уже прижимает к стене дома. Все происходит очень быстро... Конечно, мне не больно, а страшно, особенно когда я смотрю ему в глаза — темная-темная тундра. Та, откуда хода обратного будто бы и нет…

- Арс! Арс, отпусти ее!

Илья тут же рядом. Значит, не ошиблась. Он ждал чего-то такого, а теперь пытается отодрать Арсения от меня — безуспешно. Хватает за плечо, но тот дергается и рычит:

- Убери руки от меня, блядь!

- Отпусти ее, брат… - тихо, и также тихо:

- Отойди на хер!

Не знаю, что он прочитал в его взгляде. Возможно, что мне ничего не угрожает? Я знаю, что не угрожает. Страшно в моменте, но Арсений держит меня на редкость бережно, совершенно не причиняя боли. Крепко, сильно, не жестоко. Даже почти мягко — такая нежная свирепость…

Илья молчит, но отпускает его и отходит. Всего на шаг — дает нам пространство для решения конфликта. Только наедине.

Конечно, мы его не решаем. Мы не говорим даже — Арсений возвращается ко мне и смотрит. Он просто смотрит-смотрит-смотрит…так злится. Нет, не просто злится, он в ярости! Это очень тяжело выдерживать, если честно. Так он на меня никогда не смотрел, но дальше все становится хуже.

Резко отстранившись, он отходит на пару шагов, трет себя по груди. Мечется. Ходит из стороны в сторону, чтобы успокоиться, а сам на меня продолжает глядеть — и там все есть: ненависть, сожаление, неверие.

«Как ты могла так поступить?» — вот что означает этот взгляд, и лучше бы он на меня орал, чем смотрел так.

«Ты же сам меня бросил…» - отвечаю я молча.

Сама накручиваю куртку на пальцы и борюсь с болью, которая разливается в груди.

Снова сдавливает горло. Снова глаза наполняются слезами.

Думаешь, что я хотела этого?! Так?! Рожать ребенка втайне?! Заставлять всех вокруг врать?! И мою маму, и твою…

Тете Нине я рассказала, когда уже лежала в больнице. Она приехала сразу — так стыдно было…думаю, что всю гадливость моего поступка сгладило появление внука. Мальчика весом в почти четыре килограмма. Моего маленького Мишутки-Михаила.

И, боже…если бы вы его только видели…как же он похож на Арсения… Я каждый день с чувством вины прожила, глядя в глаза нашего ребенка. Они точь-в-точь были глазами его отца, только смотрели с любовью, а не так, как он сейчас на меня смотрит…

Резко развернувшись, Арсений быстрым шагом идет к машине. Он больше ничего не говорит, даже не пытается. Но не сбегает. Это не побег. Думаю, что сейчас он себя настолько плохо контролирует, что поступает единственно верно — уходит от меня. Как можно дальше.

Илья рядом устало вздыхает, потом на меня смотрит и…я жду, что увижу в нем осуждение? А он мне мягко улыбается и кивает.

- Я поговорю с ним, малая. Все будет нормально.

Если честно, я ожидала другого. Знаю, что Илья Иру ненавидел в свое время за то, что она сделала. Почему тогда ко мне иначе? Я же поступила хуже…

Возможно, когда-нибудь я получу ответ на этот вопрос? Нет, я точно его получу, просто не сейчас.

Быстро вытираю слезы, смотрю на маму. Оказалось, они все тоже вскочили. На низком старте защищать…готовы были. Мну руки и дергаю плечами, мол, чего вы ожидали? Другого? Я вот нет.

Бред с «изменой», с Ирой — все меркнет на фоне того, что я натворила. Несмотря на то, как рвет изнутри до сих пор — это все равно неважно будто.

Мне надо было сказать.

Я должна была сказать!

Все это время ловко удавалось оправдываться, что он сам меня отпустил. Что он сам выбрал ее, а не меня! Он за мной не поехал! Если бы ему было нужно — он бы приехал, но нет! Он продолжил жить своей жизнью! У него новая жизнь!