Сергей сунул кулаки в карманы куртки, наклонил голову к плечу и в ответ лишь усмехнулся.

– Молчишь. – Данила побежал по тротуару к железнодорожному переезду, неожиданно развернулся. – Олька! Не жалею, не грущу, не плачу!

– Не зову, – всхлипнула она, вытирая ладонями слёзы.

– Я!.. Не грущу. – Данила тыкал себя в грудь указательным пальцем с выпадом колена на полусогнутых ногах. – Я не грущу! Я!.. Я!

– Э! Псих! Так иди заплачь! – Линия сжатых губ Сергея исказилась в презрении.

Шпана уже отвернулся и, прибавив скорости, через голову крикнул:

– Не плачу, непонятливый родной друг! Если только на твоей могиле!

– Что, этот, сейчас заумного начитоводил. – Филат осматривал Ольгу колючими глазами, и у неё создалось впечатление, что она ему чем-то очень обязана. Она молчала, шумно втягивала носом воздух.

Сергей толкнул локтем.

– Я ему читала, – опомнилась Оля. – Стихотворение.

– Где? – недобрая ревность в тоне Сергея отразилась испугом в мыслях Ольги. Её затравленные, настороженные глаза широко раскрылись.

– В подъезде, – прошептала она.

– Нашли, где читать.

– А что, нельзя? – несчастный голос Ольги сорвался на писк. – Что ещё в подъезде делать?

– Боком становиться! – Филат смягчил цинизм и пошлую грязь. – К окну лбом.

– Почему так? – яростный шёпот слетал с губ Оли, глаза в страдании проводили исчезнувшую спину Данилы за переездом. – Сергей, зачем ты это сделал? Зачем?!

– Что сделал? – Взгляд Сергея прожигал Ольгу, желваки на челюсти скрипели. – Вы мои друзья. Я не могу подойти? А?! Под вашим запретом ходить мне, слепым?! Не замечать вас?! Так сдались мне такие друзья!

– Ты же не так сделал! – закричала Оля и испугавшись отшатнулась. – Ты нарочно подошёл. Помешал.

– Да! Нарочно! Мне ты тоже нравишься. Или не замечала? Не одному Шпане золото! Я хотел полюбоваться тобой. Хотел побыть рядом.

– Но я же с Данилой. – Оля заплакала, прижав ладони к глазам.

– Что с Данилой? – Сергей сжал пальцами щёки Ольги.

Испуганные, ошеломлённые её глаза искали помощи. Стараясь вырваться, Оля неистово пятилась.

– Шпана даже не пошёл со мной. Он увидел, как Савах тебя волочил к стадиону. Ты думаешь… Он понимал куда и зачем! Он боится Саваха! Он не сможет ударить Саваха! Если не я, сейчас бы полгорода тебя дербанило! Ходила-бродила бы как большинство молодых шаболд. Кто захочет – ловит и за каждый куст: на коленях жуй листву!

Ольга оттолкнула одноклассника, вырвалась из цепких пальцев, которые ей казались – чёрными цепкими крюками.

– Что ты такое говоришь? – Оля осторожно отступала, ноги соскользнули со ступенек под дождь. Ахнув, она посмела произнести:

– Какой же ты друг, если так?..

– А кто я?! – набросился Сергей, схватив её за грудки. – Кто?! Не друг?! Я тебя спас! Я! Не Демид! И я плохой, да?! – Филат присел, ладонями опёрся на колени, расставив локти, снова вытянулся в полный рост. – И я плохой? Я так же хочу, чтобы ты меня любила. Поняла?! – заорал Сергей в ухо Ольги.

– Замолчи! – голос Оли сорвался на визг; стараясь посильнее оттолкнуть, она упёрлась ладонями в его грудь.

– Поняла? – Зубы Сергея охватили ухо Ольги. – Иди сюда. – Филат за грудки толкнул несчастную на площадку.

– Нет! – Ольга завизжала. – Сергей, опомнись, не надо!

Пощёчина оказалось слишком мощной для нежного девичьего лица. Пятерня вмиг проступила на щеке Оли вздувшемся клеймом.

– Не надо! Умоляю! – Девичьи губы тряслись, глаза искали помощи в окружении деревьев. – Не бей меня, пожалуйста. – Слёзы хлынули по щекам, губы дрожали в такт стуку зубам. – Где моя мама?

Филат держал Ольгу за кофту, сжатая ткань в кулаке дрожала перед лицом. Слёзы сверкнули в его тёмных глазах.