– И что они делают? – спросил Максим, подходя.

– Смотри. – Антон кивнул на женщину, которая поднесла лицо к сканеру.

Красный луч пробежал по её глазам, и дверь с шипением открылась. Яркая вспышка света, и женщина исчезла. Толпа ахнула. Максим почувствовал, как сердце ухнуло в пятки.

– Куда она делась? – спросил он, хотя знал, что Антон не ответит.

– Без понятия. Но смотри, не всех пускают. – Антон указал на мужика в спортивном костюме, который только что подошёл к сканеру.

Луч мигнул, но дверь осталась закрытой. Мужик выругался и ударил по ней кулаком. Ничего. Он попробовал ещё раз – тот же результат. Его лицо покраснело, и он начал орать:

– Да что за фигня?! Открывай, тварь!

Максим заметил, что у мужика на шее появилась странная трещина, тонкая, как волос. Он моргнул, думая, что это тень, но трещина осталась.

– Это не тень, – тихо сказал Антон, словно прочитав его мысли. – У тех, кого не пускают, появляется… что-то такое.

Максим сглотнул.

– Ты пробовал?

Антон кивнул, и его лицо стало серьёзным.

– Меня пустили. Я… заглянул туда. Там свет, Макс. Как будто в другой мир. Но я не пошёл. Испугался.

– А я не буду пробовать, – буркнул Максим, но любопытство уже грызло его изнутри.

Он подошёл к двери, стараясь не смотреть на сканер. Голос в его голове – тот самый, который в детстве говорил ему не спускаться в подвал – шептал: «Не делай этого». Но он всё равно поднёс лицо к красному лучу.

Сканер мигнул. Ничего. Дверь осталась закрытой.

– Ну и ладно, – сказал он, отступая, но внутри всё похолодело.

Антон посмотрел на него с тревогой.

– Макс… у тебя на виске…

Максим коснулся лица и почувствовал, как пальцы наткнулись на что-то шершавое. Трещина. Маленькая, но настоящая.

– Это что, я теперь… как он? – Он кивнул на мужика в спортивке, который уже бился головой о дверь.

Антон не ответил. Вместо этого он сказал:

– Пойдём, надо понять, что происходит.

Они двинулись к центру города, где, судя по Telegram, собиралась толпа. Улицы были забиты людьми – кто-то снимал двери на телефоны, кто-то молился, кто-то просто стоял, уставившись в небо. Циферблат теперь показывал 46:05:17. Тик-так. Максим заметил, что трещина на его виске начала чесаться, как старая рана. Он старался не трогать её, но пальцы сами тянулись к коже.

– Слушай, – сказал Антон, пока они шли мимо заброшенного ларька с шаурмой. – Я слышал, как одна тётка говорила, что это отбор. Типа, двери выбирают, кто достоин.

– Достоин чего? – Максим сплюнул на асфальт. – Это бред.

– А что, если нет? – Антон остановился, и его глаза блестели, как у человека, который только что нашёл старую монету в кармане. – Может, это билет куда-то… лучше?

Максим фыркнул, но мысль засела в голове. Он вспомнил, как в детстве мечтал сбежать из своего серого района, где всё пахло ржавчиной и безнадёгой. Может, двери – это шанс? Но трещина на виске напоминала: он не прошёл отбор.

Они дошли до площади 1905 года, где уже собралась толпа человек в двести. Люди кричали, толкались, кто-то пытался пробиться к дверям, которые стояли прямо посреди площади, как чёрные надгробия. Над толпой гремел голос – не из динамиков, не из телефона, а прямо из воздуха:

– Вы должны проследовать в двери. Сопротивляться бесполезно.

Максим замер. Голос был холодным, как металл, но в нём чувствовалась странная… насмешка. Как будто кто-то огромный, невидимый, смотрел на них и улыбался.

– Это что, теперь официально? – пробормотал Антон.

Рядом с ними старушка в цветастом платке упала на колени и начала креститься.

– Господи, спаси нас, – шептала она. – Это конец.

Максим хотел сказать ей, чтобы заткнулась, но слова застряли в горле. Он заметил, что у старушки тоже была трещина – на щеке, длинная и тонкая, как будто кто-то провёл по коже лезвием.