В следующее мгновение Баха развернулся обратно к противнику и на полном ходу налетел на дико кричащего парня в жёлтой куртке и с палкой в руке. Тот успел взмахнуть своим оружием, но лишь больно оцарапал Бахе лицо, после чего Баха врезался в него, пихнув локтем в незащищенный живот. Парень, издав жалобный стон, скрючился, осел вниз и исчез под ногами у других бойцов.

Бахыт оказался в самой гуще боя. Со всех сторон раздавались крики, звуки ударов и стоны. Баха отобрал у одного из противников стальной прут и колотил им направо и налево, стараясь не попадать по головам. Ему самому несколько раз чуть не размозжили череп, и только Рустем, заботливо опекавший смотрящего, смягчал либо отводил эти удары.

Скоро Баха заметил, что его и Рустема враги уже стараются обходить стороной, предпочитая других, менее сумасшедших бойцов. К этому времени первый пыл драки прошёл и, отдышавшись, Бахыт с тревогой увидел, что численное превосходство девятнадцатой школы всё же сыграло свою роль. Многим парням из шестнадцатой приходилось в одиночку сражаться с двумя, а то и тремя бойцами с вражеской стороны и, видя это, некоторые уже дрогнули. Задние ряды расслоились, и наименее храбрые начали медленно отступать, а вслед за ними и вся остальная толпа, продолжая изрыгать удары и проклятия, подалась назад.

Фланги девятнадцатой школы, словно крылья гигантской вороны, обтекли всё ещё стойко сопротивлявшееся ядро вражеской толпы, и шестнадцатой школе теперь приходилось биться на три фронта. Десятка два ученика, и так уже сильно отступивших назад, скоро были отрезаны от основной группы, и часть из них разбежалась, а других враги принялись нещадно бить.

В середине все уже перемешались, но постепенно людей Бахи и Серика оттеснили в центр поля и полностью их окружили. Они продолжали драться, но силы были уже на исходе, и торжествующие лица неприятелей закрыли от них весь остальной пейзаж.

– Ну, блин, недолго мы собирали общак! – с явной досадой закричал Серик, у которого кровь обильно капала из разбитой губы. – Ничего, нас так просто не взять! – и Серик устремился вперёд, охаживая всех вокруг заранее припасённой дубинкой.

Баха и Рустем шли рядом с ним, и остальные их соратники тоже собрали остаток сил и пошли в последний натиск. Однако всё больше их падало под ноги дерущихся либо, запыхавшись, лишь отбивалось от наседавших врагов и отходило в глубь толпы. Баха понимал, что ещё несколько минут, и шестнадцатая школа будет побита: не позорно, в честном бою, но всё равно побита.

Однако, как оказалось, девятнадцатая школа рано праздновала победу. Со стороны старого обшарпанного общежития вдруг послышались дикие крики и стоны повергаемых в пыль школьников, после чего вражеская толпа в этом месте стремительно начала редеть. Многие ученики девятнадцатой школы с ужасом оглядывались туда, после чего бросали своё оружие и стремглав неслись куда глаза глядят.

Менее чем за полминуты вражеская толпа отхлынула, и глазам Серика, Бахи и Рустема открылось с десяток здоровяков с Ризой во главе, которые вклинились в ряды девятнадцатой школы и, не утруждая себя излишним соблюдением джентльменских и рыцарских обычаев, с ходу многих положили ударами ног сзади в шею или затылок, а потом перешли к остальным. Оравшие во всю мочь при каждом ударе и одетые в одинаковые спортивные куртки тёмно-синего цвета, люди Ризы были похожи на всадников апокалипсиса, неожиданно поднявшихся из царства мёртвых для того, чтобы покарать девятнадцатую школу за попытку нарушить установленные границы районных территорий.

Увидев подмогу, бойцы шестнадцатой школы издали общий радостный рык и принялись биться с удвоенной энергией. Это было как нельзя кстати, потому что далеко не все ученики вражеской школы испугались грозного вида спортсменов и отступили: многие продолжали сражаться, а на своём правом фланге они даже потеснили шестнадцатую. Однако общий настрой противника был уже пораженческим: группа за группой они отступали и, прижавшись к краю поля, перелезали через ограду. Когда их осталось менее полусотни, они, наконец, дрогнули и побежали. Бойцы Серика и Бахи неслись за ними, ставили подножки и с наслаждением охаживали их по плечам своими палками.