– С седьмого класса за тобой наблюдаю. Всегда одобрял то, что ты выбирала. Следом за тобой пересмотрел все энциклопедии, в том числе и для девочек, книги о полтергейсте, мифологии, окружающем мире, древних временах. Знаешь, другие девчонки в читальном, кроме глянца, ничего не берут. А ты покушаешься на модные журнальчики крайне редко, только когда разгрузиться, наверно, хочешь. Угадал?

– Да, верно… Странно, никогда тебя в библиотеке не замечала!

– Это я в курсе. Если что, садился всегда я позади тебя на соседнем ряду, чуть наискосок. Правда, ты ни в жизнь головой не крутила: погрузишься в чтиво, на вновь пришедших не отвлекаешься. А ещё с седьмого класса я проверяю твои работы не только по русскому и лит-ре, но и у других учителей.

– Да ну?!.. Не может быть!

– Может-может! Мне нравится оценивать твоё творчество. Помню, как ты лаковые туфли эмалированными в сочинении назвала, а сливовое варенье – сливочным.

– Ах-ха-ха-ха! – развеселилась Люба, чувствуя, как накопленное напряжение понемногу отпускает. – Тоже помню эти косяки! Значит, давно мои литературные потуги проверяешь?! Вот это новость!

– Кстати, последняя контрольная по химии…

– Чего?! Я четвёрку получила! Почему ты прищурился?.. Хочешь сказать, подрисовал ответы?.. Ай, точно! Ну даёшь! А я думала, показалось ли, что в моих каракулях кто-то пошалил!

– Не показалось. – Имир хитро подмигнул. – Там на двойбан тянуло. С химией ты, Люба, явно не в ладах. Никак с предметом не подружишься.

– Неужели два года подрисовываешь?! – шокировалась она.

– Почти. Иногда ты весьма удачно списываешь. Физика тоже у тебя так себе, как и биология. А вот английский да история – неплохо! Про познания в географии умолчу; здесь у всей школы полная задница. По матеше у нас разные преподы – тут я вне компетенции.

– Как много ты знаешь про мою успеваемость, офигеть! Блин, а я хренела с лафы, отхватывая на пустом месте то тройбан, то четвертак, и не догадывалась, что это ты в моих тетрадях хозяйничаешь!

– В тетрадях других учеников – тоже. Но в твоих, сознаюсь, больше всех. У меня набор синих ручек самых разных оттенков – чтобы преподу, если захочет перепроверить, обнаружить мои поправки было сложно.

– Попался хоть раз? – полюбопытствовала ровесница.

– Не-а! – похвастался юноша. – Чаю нам налью?

Не дожидаясь разрешения, Имир встал, взял грязные тарелки и отнёс в раковину, накрыл салаты крышками и переместил на подоконник вместе с порезанным хлебом, затем поставил на стол заварочный чайник, чашки, блюдца, варенье и разлил клубившийся паром напиток.

Люба тем временем украдкой разглядывала его. Чёрные брюки из качественной ткани были прилежно отутюжены, тёмно-синий тонкий свитер мелкой вязки идеально сидел на подтянутом теле – нигде ни потёртостей, ни катышков, ни затяжек. Сэро одевался ярче, вызывающе, но с лёгкой небрежностью. За прошедший год тихоня ни разу не видела, чтобы на Имире была одежда светлых тонов – только тёмная. Более того, школьница подозревала, что у парня этот синий свитер наверняка обжился в гардеробе в нескольких экземплярах: уж больно свежо и опрятно вещь выглядела. Даже волосам не позволялось отрасти больше, чем положено – стрижка постоянно короткая, без единой нелепо торчащей пряди.

Чувствуя себя с гостем всё более комфортно, она с благодарностью подумала: «Имир так спокойно держится, будто и не словил меня нагишом! Словно ничего не произошло! А я-то истерила, глупенькая! И болтать с ним одно удовольствие! Если б платье по самое не балуйся не задиралось…»

– Веришь, я и не догадывалась, что ты так давно меня знаешь, – тихо заметила Люба, когда брюнет снова присел рядом, развернув свой стул к ней.