Тусклый жёлтый свет мигающих усталых плафонов привлекательнее подвал не сделал. Люба, в пятом – шестом классе имевшая честь бывать здесь на уроках труда, оценила, как деградировало за несколько лет заброшенное помещение. Запах затхлости и сырой плесени, штукатурка кое-где отвалилась, обнажив бетон. Поломанная школьная мебель складывалась грудами у стен, видимо, на чёрный день, потому что других оправданий присутствию здесь такого количества хлама попросту не находилось. Девочка из любопытства дёрнула дверь в один из бывших кабинетов, в котором она и её одноклассницы, будучи маленькими, смотрели на стареньком проекторе обучающие советские фильмы – закрыто.

– Он забит списанным оборудованием, ножками столов и стульев, макулатурой типа этой, – пояснил Имир, кивнув на плохо освещённый угол, где громоздилась копна учебных плакатов, отработавших своё и ставших ненужными. Бумага потемнела от времени и пыли, покрылась уродливыми ржавыми пятнами. Девочка кое-как углядела помутневший рисунок каких-то соцветий.

– Могу открыть, если хочешь, но поверь: глазеть там не на что.

– Не надо, верю. Я и забыла, что подвал существует! Давно сюда ходишь?

– Только когда надо. В нашей школе немало Богом забытых кладовых со всякой рухлядью. Если заинтересует, покажу. – Отличник вплотную подошёл к ней, развернул её личико к себе: – Давай к делу. Что тебя тревожит?

Люба оробела, не зная, с чего начать. Она прежде не замечала в цыгане ни заботливости, ни сочувствия, ни теплоты по отношению к другим и искренне думала, что умник по натуре своей на это совершенно не способен. Девочка чуяла своим нюхом затравленного зверя, что удача сейчас на её стороне, и если она правильно подберёт слова да направит разговор в нужное русло, то, возможно, выкрутится из щекотливого, опасного положения.

– Понимаешь, Имир… Я в воскресенье помирилась с твоим братом! Точнее, он – со мной… Пришёл в библиотеку, мы поговорили, и…

– И? – вопросительно поднял брови молодой человек.

– Теперь мы не имеем друг к другу претензий и будем общаться, как раньше, – осторожно продолжила ученица 10 «А».

Юноша одобрительно улыбнулся:

– Рад! Я сразу сказал, что ваша ссора – не навечно. Ты единственная девочка, с которой Сэро имеет честь разговаривать, а не лапшу на уши вешать. Да и тебе, думаю, с ним общаться нравится.

– Всё так, но… Видишь ли…

– Что «но»? – не понял брюнет. – Ваше перемирие каким-то образом относится ко мне? К нашим с тобой отношениям? Говори честно, Люба!

Тихоня, видя, как он посуровел и напрягся, шумно вздохнула да быстро затараторила:

– Сэро, как я поняла, не знает о пятнице…

– Не знает, – согласился Имир. – Мы виделись, но толком не общались. Не до этого было. Считаю, такой разговор не терпит суеты. Поставить его в известность – малое дело… Чего ты?!

Поспелова схватилась за голову и протяжно заскулила, покачиваясь из стороны в сторону:

– Он меня убьёт!!! Убьёт, блин! Башку оторвёт, как таракану! За то, что я… Не хочу-у-у-у!.. Мамочка родная!!!

Ибрагимов сначала ошалел, но потом иронично улыбнулся в надежде успокоить подругу.

– Да с чего вдруг, Люба?! Сэро – мой брат! Всё поймёт! Наши отношения его не касаются, поверь! Всё будет в порядке…

– Не будет!!! – психанула она, выжимая из глаз слёзы. – Когда он узнал, что я с Пашей целовалась, чуть по асфальту не размазал прямо… Не важно, где! Столько всего наговорил! Обозвал выгодной! Сказал, что я друзей его использую в своих целях! Злой был, знаешь, какой?!.. Думала, убьёт голыми руками! И слушать не стал! Прямым текстом пообещал, что если я с кем-то из компании за его спиной ещё раз шашни заведу, мало не покажется!