– А вы? – Катрин посмотрела на мэтра Савари. – Ах, мэтр! Да не будьте же так безучастны! Почему бы вам не показать графу тот отрез, который вы предлагали мне для моего второго платья?

– Но сударыня! Я ведь уже пообещал этот отрез господину де Беврону, – мэтр обернулся к молодому человеку, ища поддержки.

Но тот лишь пожал плечами и поспешил отвести глаза в сторону, чтобы избежать осуждающего взгляда княгини:

– Э, нет, мэтр! Наш договор ещё не вступил в силу, потому что вы ещё не приступили к раскрою. Да и вообще, из этого отреза я собирался пошить ещё один камзол, но мне не к спеху.

– В таком случае, господин граф, не пожелаете ли взглянуть на ту превосходную ткань? – мэтр Савари с заискивающим видом склонился перед де Гишем, да так низко, что не смог бы заметить ответной реакции.

– Валяйте! – со слабым вздохом ответил де Гиш и поверх спины портного глянул на Данжюса, который рвал на полосы очередное полотенце, сосредоточившись на своих мыслях.

– Да. Велите принести его, мэтр! – согласился Леон, и д’Эффиа, которого ссоры друзей довели до полного упадка моральных сил, выдохнул с облегчением.

Пока мэтр поднимался на третий этаж, где хранились ткани и вся необходимая фурнитура для пошива, его великосветские клиенты сочли за лучшее немедленно приступить к завтраку. В первую очередь было отдано должное превосходному вину из личного погреба губернатора, который, проведав о том, что именитые гости из Парижа остановились в трактире «Под знаком солнца», велел доставить им в дар вино из собственных запасов.

Подкрепив свои силы и настроение свежими булочками с паштетом, сыром и конфитюром из груш, молодые люди перестали смотреть друг на друга сычами. Катрин де Грамон, будучи единственной дамой в этой сугубо мужской компании, не считала необходимым скромно держаться в стороне, скрывая свой аппетит. Перед тем, как отправиться на примерку, она успела лишь наспех подкрепиться куском ягодного пирога и стаканчиком отвара из апельсинов с корицей, поэтому известие о доставленном завтраке было встречено ею с нескрываемым энтузиазмом.

И только де Гиш, страдающий от глубокой раны, нанесённой его самолюбию, даже больше, чем от порезов на руке, почти не притронулся к еде, которую Данжюс заботливо подкладывал ему на тарелку.

– Оставьте, Леон, – с улыбкой посоветовала Катрин, игриво цепляя на вилку кусочек сыра с тарелки де Гиша. – Наш бравый полковник не пожелает так скоро отказаться от роли страдальца. Хотя, – на краткий миг она напустила на себя задумчивый вид, – у вас остался всего один день до прибытия кортежа принцессы. Даже не знаю, успеете ли вы вжиться в другую роль? Что ж, так и оставайтесь надутым ослом, братец! А роль главного поставщика развлечений и шуток для её высочества пусть возьмёт на себя, – она прищурилась и обвела изучающим взглядом притихших друзей, – а вот хотя бы наш неунывающий искатель приключений Данжюс! Смотрите, как заразительно он улыбается! Вот что так необходимо для успешной карьеры зачинщика веселья.

– Да и пусть! – глухо проговорил де Гиш, – было бы ради кого, – произнёс он и метнул недовольный взгляд в сторону д’Эффиа, который коротким смешком выразил своё одобрение.

– А вот и я, дамы и господа!

Торжественно провозгласив собственный выход, мэтр Савари спускался по лестнице. Он нёс перед собой искрящийся на свету отрез нежно-голубого атласа затканного серебряной нитью. На плечах мэтра были искусно задрапированы складки из тёмно-синей парчи.

– Смотрите, дорогой братец! – воскликнула Катрин, закончив намазывать грушевый конфитюр на тонко нарезанные ломтики булочки. – Это нисколько не хуже той ткани, которая досталась Данжюсу!