– «Не замечено» и «не было вовсе» – это далеко не одно и то же, – холодно заметил ему де Руже.

– Понимаю, – стушевался под его строгим взглядом виконт. – Пока это всё, что нам известно. Граф д'Артаньян больше ничего не передал.

– А указания? – спросил де Руже. – Он посоветовал что-либо предпринять?

– Вам, ваша светлость, пока что следует оставаться в Кале и следить за происходящим издали, не показываясь на людях.

– Как? Мы не примем участия во встрече принцессы в Кале? – разочарованно спросил Данжюс.

– Ну, вы-то будете, Леон, – тихо проговорил Арман.

Про себя он подумал, что столь заметная личность, как его ординарец, не смог бы скрыться в толпе, не привлекая к себе внимания. Было бы лучше, чтобы Данжюс встретился с друзьями сразу же по приезде в Кале прежде, чем его заметит кто-то из них. Не хватало ещё, чтобы друзья графа стали насмехаться над ним из-за нелепого маскарада.

Задумавшись, Арман всего на миг позволил себе вспомнить о Генриетте. Ему пришла в голову мысль о том, что, заметив среди приветствующих её дворян Данжюса, принцесса примет это как добрый знак, а может быть сочтёт за своеобразное приветствие от него самого. Конечно же, Данжюс должен появиться на встрече её кортежа!

– Но лейтенант дважды повторил, что вам лучше сохранять инкогнито, – возразил д'Эстен.

– Я и не собираюсь нарушить этот совет. А вот что касается графа Данжюса, то помимо службы в качестве моего ординарца, он является одним из приближённых герцога Орлеанского, – произнёс Арман непререкаемым тоном. – В Кале граф будет находиться в компании дворян герцога, которые прибудут для встречи кортежа. Только и всего.

– Да. Пожалуй, – не зная, что задумал генерал, д’Эстен счёл за лучшее согласиться, а между тем проследить, чтобы счастливчик Данжюс ненароком не раскрыл бы их планы.

– Скоро уже? – зевнув, спросил Леон, чувствуя по тону разговора, что важные обсуждения уже закончены. – Я смертельно голоден! Признаюсь, я отдал Ла-Маншу всё, что успел съесть за время нашего пребывания в Лондоне. Я чувствую себя полностью опустошённым.

– Немного терпения, и вас порадуют самым сытным обедом по эту сторону Ла-Манша, господа! – пообещал д'Эстен, после того, как выглянул в окошко кареты. – Всего несколько миль пути, и вы будете вознаграждены за пережитые вами злоключения и неприятности, мой дорогой граф!

– Скорее бы уж! – пробормотал Данжюс и, перестав бороться со сном, задремал, устроив голову на плече у де Руже.

Март 1661г. По дороге из Гавра в Кале

Тёплый луч заходящего солнца мазнул по лицу. Едва открыв глаза спросонья, Арман зажмурился, но постепенно привыкнув к яркому свету, принялся рассматривать лица своих спутников. Все трое: и сидящие напротив него д'Эстен с Лауделлом, и беззаботно прикорнувший у него на плече Данжюс, крепко спали. Что-то общее было у этой троицы, и это показалось Арману настолько смешным и несуразным, что вызвало у него приступ смеха. И лишь внимательнее присмотревшись к каждому по очереди, он понял, в чём было дело.

Все трое были без шляп, и лучи заходящего солнца ярко освещали их шевелюры разных оттенков каштанового или, как говорят в народе, рыжего цвета – золотисто-соломенные вихры д'Эстена, смешно всклоченные огненно-рыжие кудри Лауделла и ярко-каштановые причудливые завитки локонов Данжюса.

– Что? Уже? – встрепенулся Леон и повернул сонное лицо к де Руже. – Мы уже приехали?

– Ещё немного, граф, и мы будем на месте. А пока можете ещё немного подремать. Вряд ли последующие дни и ночи будут столь же спокойными, – ответил герцог.

Но Леон продолжал смотреть на него с недоумением в глазах: за всё время их знакомства ему не доводилось видеть генерала смеющимся.