Почувствовав на себе испытующий взгляд, он крепко сжал эфес шпаги и обернулся в сторону стоящего возле двери слуги.

– Это всё, что я хотел сказать вам, мой дорогой маркиз, – Мазарини с улыбкой удовлетворения кивнул ему. – А теперь Витторио проводит вас. После моей смерти вы станете для него патроном. Его служба вам станет делом всей его жизни. Так, Вито?

– Да, Монсеньор, это так! Служить моему патрону – дело чести и жизни, – дрогнувшим от волнения голосом отозвался Витторио.

Молниеносным движением руки он обнажил спрятанный за поясом клинок и поклонился маркизу, не сводя глаз с его лица, тем самым показывая, что безоговорочно принял его в качестве нового патрона и главы Тайного совета.

Март 1661г. Гавр

Любое путешествие рано или поздно приводит путников к цели, и как бы ни хотелось оттянуть наступление этого момента, но якорь брошен, сквозь туман на рассвете призывно мерцают огни портового города, и нет пути назад: невозможно повернуть вспять ни время, ни пройденный путь, ни беспокойную судьбу.

– Прибыли! – выкрикнул один из матросов по-французски.

Но для де Руже, наблюдавшего за происходящим, стоя на носу корабля, и без того было понятно, что они достигли цели их путешествия – впереди виднелись огни Гавра.

– Якорь лёг!

Вот так. Теперь уже всё окончательно и бесповоротно – они достигли французского берега. Для Армана де Руже это означало, что всё произошедшее между ним и Генриеттой теперь навсегда оставлено по ту сторону пролива.

– Мы дома! – воскликнул с радостным облегчением Данжюс и показал на матросов, которые спускали веревочную лестницу для подъёма на корабль офицера таможни. – Мы снова во Франции! Глазам своим не верю!

– Я тоже, – проговорил Арман, думая о своём.

Он не хотел, да и не был готов ещё отпустить воспоминания об их короткой встрече с Генриеттой в саду Уайтхолла перед тем, как под покровом ночи он тайно покинул Лондон.

– Лейтенант Удаль, таможенная служба его величества! – отрапортовал офицер, после того как он и сопровождающие его четыре охранника поднялись на борт корабля.

– Капитан Фаулз, – не вынимая изо рта трубки, представился капитан. – Добро пожаловать на борт моей посудины, господа! Я к вашим услугам!

Он приблизился к лейтенанту нарочито небрежной походкой, и весь его вид, и тон речи свидетельствовали о том, что он всего-навсего моряк, командующий судёнышком, которое перевозит пассажиров и товары.

Однако от зорких глаз офицера таможни не укрылись ни военная выправка боцмана, наблюдающего за происходящим на палубе из-за плеча капитана, ни цепкий взгляд самого Фаулза, который явно оценивал возможности пришвартовать судно к портовым докам в гавани. И только ли с целью разгрузки?

– Эти господа – ваши пассажиры? – лейтенант вопросительно кивнул в сторону де Руже и Данжюса.

– Точно так, сударь, – без видимого почтения к незнакомым ему людям подтвердил Фаулз.

– С кем имею честь, господа? – Удаль обратился к де Руже формально и вежливо также, как разговаривал бы с любым пассажиром прибывшего в порт судна.

Слегка выдохнув, прежде чем отвечать, Арман с облегчением подумал о пользе путешествий инкогнито: можно не соблюдать условности и правила, связанные с его титулом и положением. Вся процедура встречи с властями Гавра сводилась к формальному изучению документов, которые были при нём.

– Вот наши рекомендательные письма, – де Руже протянул Удалю сложенный втрое и перевязанный бечёвкой пергаментный лист вместе с подорожными документами, которые были составлены для него и для Данжюса на вымышленные имена.

– Граф де Маньэглиз. Это вы, сударь?