Шкатулка для солнечных зайчиков. Часть 2 Шах Дани

В этом Королевстве, которому покровительствовало созвездие Тельца, издревле выращивали звуки и тишину.

Волшебные Цветы (Зеркально-Музыкальные из отряда Высоких Мелодичных) с нежными сапфировыми лепестками покрывали поля с весны до глубокой осени и радовали жителей Королевства. Здесь заботливо ухаживали за посевами, строго следили за тональностью, удаляли фальшивые ноты и проверяли неточные звуки.

Но фальшь можно было отсеять только, если звуки перемежались с вкраплениями тишины. Поэтому цветы пропалывали, а между грядками выращивали, где крошечные, а где более долгие, Паузы.

Когда урожай бывал готов, Звуки тщательно сортировали по чистоте, чередовали в нужном порядке с Паузами, аккуратно упаковывали в нотный стан и рассылали во все уголки Страны Мерцающих Путей, чтобы там тоже могли нежно звучать радуга и рассвет, северное сияние и закат. Цветы и камни, каждая травинка рождали свою музыкальную линию в общей Песне Мира.

Как раз сейчас подошла пора первого весеннего цветения, сезон Ранних Созвучий. Но недавно над Королевством пронёсся ураган. Чёрный град побил все цветы. Были разрушены и Звуки, и паузы, на полях лежали одни осколки. Песня Природы с каждым днём становилась всё тише, и наконец, смолкла.

Ах, как тяжелы были эти немые рассветы и закаты…

Камилла и Бернард поначалу не заметили, как пересекли границу и вошли в новое королевство. Впрочем, и замечать было нечего – ничто вокруг не изменилось ни на первый взгляд, ни на второй, ни на третий. Лишь чуткий сказочный слух, да Чувство Волшебного могли уловить, что птички больше не заливаются переливчатыми трелями, а в журчании ручейка больше не звенят колокольчики. Даже шелест листьев звучал здесь как-то сухо и вовсе не по лесному – будто ветер гоняет по асфальту мятые газеты. Милые и приятные слуху звуки покинули эту местность.

Задание свитка подтвердило опасения друзей. Вот, каким оно было:

Камилла ещё сильнее загрустила. Как тут можно услышать музыку, когда вокруг лишь скрип да хруст?

– Ничего! – бодро воскликнул медвежонок. – Ты вспомни Второй Закон Мерцающих Путей, тебе это задание по плечу! Ты уже столько чудес сотворила!

– Да какие чудеса, Бернард? – рассердилась Камилла. – Говорю же, у самого обыкновенного человека, у любого ребёнка получилось бы любое из этих чудес, окажись он на моём месте!

Вдруг у неё над ухом прозвенел голосок:

– Если у самого обыкновенного человека получается чудо, з-з-значит, этот человек сам по себе чудесен…

Голос принадлежал Стрекозе. Она присела на листик дерева перед Камиллой, вздохнула и продолжила:

– Это же так просто и ясно. Ах, под час человеческие сомнения выз-з-зывают сомнения в раз-з-зумности человеческих существ. Не правда ли, коллега? – и она вопросительно уставилась на Бернарда.

– А ну, брысь, вертолёт пучеглазый! – прикрикнул медвежонок.

– Как хотите, – равнодушно откликнулась Стрекоза. – Можете спорить, можете соглашаться, можете грустить, можете веселиться. Главное – определиться. Можете быть птичкой, можете быть рыбкой, хоть совой, хоть китом. Да что я говорю, лучше спою!

И Стрекоза затянула странную стрекозиную песню:

Песенка показалась Камилле очень несуразной. К тому же Стрекоза жутко фальшивила. Да и не Стрекоза это была уже. Пока она пела, тельце её уменьшалось, крылышки укорачивались, глазки съёживались, пока не превратились в маленькие чёрные бусинки, размером с маковое зёрнышко.

– З-з-завертелось! – вскричала не-Стрекоза, закончив песенку. Листик прогнулся под ней, и она покатилась вниз, с листика на листик, пока не свалилась на землю. Теперь это была уже вовсе не Стрекоза, а чёрный пузатый жук.

– Что, уже? – суетливо забегал он, вопрошая: – Я стала бабочкой? Да? Правда? Я бабочка? Я превратилась?

– Скорее, вы похожи на жука, – ответила Камилла.

Жук расправил крылышки, взлетел и завис над лужицей.

– Уж-ж-жас! – взвизгнул он, увидев своё отражение. – Уж-ж-жас! Скарабей!

Бернард завертел головой.

– Кого бить? Где?

– Да не скоро бей, тупая твоя башка! А Скарабей! Я, я стал Скарабеем! Я ж-ж-жук-Скарабей! Уж-ж-жас! – с раздражением ответил Жук.

– Но-но, поделикатнее, – посоветовал медвежонок. – А то дожужжишься!

На самом деле он даже не разозлился на Скарабея. Герои, как известно, с малышами не сражаются. Вот гигантский Змей – это другое дело! А тут букашка какая-то…

– Хм, сам с пуговку, а наглеет, – беззлобно хмыкнул Бернард и сказал: – И как такой грубиян собирался бабочкой стать? Представляю себе забияку Махаона или Павлиний Глаз. Даже смешно!

Скарабей взмахнул крошечными лапками и запричитал:

– Точно! Я не стал бабочкой, потому что я з-забияка! Но я ж-ж-же мечтал! А вы куда смотрели? Почему не сказали раньше, противные дети? Я ж-ж-же честно мечтал о цветных крылышках и нектаре! И так неудачно превратился, потому что з-забияка, о горе мне, горе!

Камилла спросила:

– Простите, вы превратились из Стрекозы в жука только потому, что мечтали об этом превращении?

– А ты как думала? – рявкнул Скарабей и снова поглядел в лужицу, уже, правда, без отвращения. – А что, панцирь блестит, полёт быстрый. Опять же, царский символ!

Камилла уточнила, несмотря на грубость Скарабея:

– То есть, если я буду думать не как человек, а, скажем, как птица, я что же, превращусь в птицу?

– Теперь уже не знаю, – ответил Жук. – Может, в птицу, а может, в червяка. Всё зависит от мечты, – буркнул он, уже откровенно любуясь своим отражением. – От мечты и от поступков… от поступков и мыслей… от мыслей и мечты…

Он расправил крылья и улетел прочь. Ему предстоял непростой путь. А путь наших героев пролегал через поле Музыкальных Сапфировых Цветов.

Всё поле зеркально-музыкальных цветов было усеяно осколками. Лёгкий ветерок перетряхивал их, отчего над полем раздавался отвратительный скрежет. Звуки были настолько неприятные, что хотелось заткнуть уши. Это и сделал Трубадур, который шагал через поле. Камилла тоже зажала уши и так они шли, пока не столкнулись.

– Простите! – прокричала Камилла. – Что здесь произошло? Откуда столько битого стекла? Что это за голубые осколки?

Ветер немного стих, и скрежет вокруг почти прекратился. Трубадур нехотя отнял ладони от головы и поведал историю о Зеркально-Музыкальных Цветах и урагане, который разрушил поле.

– Музыкальных… – мечтательно проговорила Камилла, когда он закончил рассказ. – Я как раз должна услышать Песню моей Души.

– Что ж, если ты умеешь слышать музыку…

Бернард легкомысленно выкрикнул из кармашка:

– А чего тут уметь? Слушаешь и всё! Делов-то!

Трубадур удивлённо посмотрел на медвежонка, потом на Камиллу и радостно спросил:

– Вы умеете слышать Музыку Мира? Правда? И Ночную Элегию? И Песню Леса? И Симфонию Океана? Какое счастье! Нынче редко встретишь настоящего слушателя. А как вам Соната Заката, не правда ли, она самая сложная? Хотя, готов поспорить, что Сюита Рассвета гораздо сложнее, хотя и кажется порой ясной и незатейливой.

Девочка и медвежонок переглянулись.

– Признаться, я даже не подозревала, что у заката есть своя музыка, – сказала Камилла. – Я никогда не слышала её.

– Как же вы говорите, что умеете слышать? В таком случае вы ничего не ведаете в Музыке! – недоумённо воскликнул Трубадур. Бернард возмутился:

– Когда играют, тогда и слышим, а когда не играют, тогда и слышать нечего! Подумаешь! Сюиты мы ваши не слышим, а зато мы уже и летали, и плавали, и вообще, мы только что видели, как Стрекоза превратилась в Скарабея!

– Что же тут удивительного? – не понял Трубадур. – Гусеница рано или поздно тоже превращается в бабочку, обычное дело.

– То бабочка! А то жук!

– Не вижу разницы, – с улыбкой возразил Трубадур. – Принцип тот же. Сидишь себе в коконе, мечтаешь порхать среди цветов, наслаждаться нектаром, и в итоге так наполняешься мечтой, что начинаешь мыслить, как бабочка. А там дело за малым. Ничего сложного. Главное не зариться на чужой нектар, – добавил он веселее, – а то нарастёт нектаровый жир, и получится не бабочка, и не гусеница… а Бусеница.

– Неужели действительно всё дело в мечте? – задумчиво промолвила Камилла.

– А в чём же ещё? – сказал Трубадур, и взгляд его загорелся радостным блеском. – Вот у тебя какая мечта?