– О, так дело не только в твоём честолюбии? – развеселился друг. – Здесь замешана девушка – вот это я могу понять. Ради любви мы творим безумные вещи. Кто этот Дарио? – полюбопытствовал он.

– Очень богатый землевладелец. Дарио старается заполучить расположение императора, впрочем, как сотни таких же вельмож, бесконечно плетущих интриги и строящих козни друг другу. Он не самый богатый, не самый влиятельный, нет у него особых умений и талантов, он не учён и не умеет подать дельную мысль или даже просто развеселить, но одной несравненной драгоценностью Дарио, всё же, владеет.

– И как зовут твою бесценную прелестницу? – усмехнулся Деки.

– Илэрия, – просто ответил князь. – Единственная дочь и наследница всего состояния. К девятнадцати годам она расцвела как изысканный цветок, бережно взращенный в укромном уголке сада, лелеемый и опекаемый с ревностным рвением всеми домочадцами во главе с отцом.

Амато умолк, окончив свою витиеватую тираду, его взгляд помутнел, мысли унеслись далеко.

– Соткать из хлопка полотно, способное соперничать с шёлком, невозможно, – категорично объявил Деки, прервав мечтательное состояние друга.

– Я полагал, поэты должны верить в романтику! – засмеялся Амато. – И уж никак не пристало плантатору обучать служителя искусства мечтать.

– В твоей мечте и не разберёшь, чего больше: романтики или холодного расчёта, – вполголоса отозвался Деки.

Как-то раз князь предложил другу поехать осмотреть хлопковые поля. Он наведывался туда, чтобы проверить, как идут работы, и убедиться, что всё делается в срок и должным образом. Друг заметил ему, что на то есть помощники, но Амато возразил, что помощники всегда могут найти себе новое место, а его благосостояние зависит от урожая хлопка.

И друзья отправились путь. Поля располагались не слишком далеко, и дорога от усадьбы до деревни, стоявшей у самого поля, всегда содержалась в порядке. Деревня тоже принадлежала князю. Он устроил там склады и сараи, где обрабатывали собранный урожай, и ещё маслобойню, на которой из оставшихся семян делали масло. Часть семян собирали для будущего посева, а часть шла в употребление. Деки со сдержанным восхищением оценил труды друга: Амато в самом деле многого достиг, не только сохранив наследство отца, но и заметно приумножив его.

В деревне их встретил староста, который сам повёл господина на поле. Он шёл впереди, а следом, на конях, ехали князь и Деки.

К концу дня, осмотрев и производство, и, очень тщательно, поле, Амато остался доволен. Он и Деки шли через поле, собираясь вернуться к тропинке, ведущей в деревню. Солнце уже садилось, закат полыхал тёмным цветом венозной крови, брызнувшей на бледно-голубое плотно, на противоположной стороне небосвода уже зажигались первые звёзды.

Оба мужчины наслаждались вечерней прохладой и красотой неба, когда заметили впереди маленькую, торопливую фигурку. Вскоре они нагнали пожилую женщину, одетую так же, как одевались все работницы поля. Серым платком была обвязана голова женщины, поверх простого платья надет фартук из плотной материи, тоже некрашеный и небелёный. Была она как чернослив, словно годы заставили тело усохнуть и сжаться. Лицо её потемнело от времени и работы, и покрылось морщинами, кожа туго обтягивала кости, руки были словно руки мумии.

– Здравствуй, бабушка, – поздоровался князь.

Работница так и вздрогнула: ни дать ни взять, увидела привидение! Разглядев, впрочем, молодых людей как следует, она успокоилась и поклонилась как полагается, но князь удивился.

– Кого ты ожидала увидеть, бабушка? – спросил он. – Разве в моих землях есть, кого бояться? Разве тут разбойники появляются?